Вдали от обезумевшей толпы. В краю лесов - Томас Гарди

Выпустив из рук саженец, Джайлс готов был уже ринуться к ней сквозь остролистовую изгородь, когда внезапно обнаружил присутствие другого мужчины. Незнакомец, привлекательный джентльмен лет двадцати шести – двадцати восьми, стоял за изгородью с противоположной стороны и рассматривал в монокль ничего не подозревавшую Грейс. Заметив Уинтерборна, он выронил монокль, так что он звякнул о слегу, ограждавшую живую изгородь, и зашагал прочь. Джайлс тотчас догадался, что это был мистер Фитцпирс. Когда тот скрылся из глаз, Уинтерборн раздвинул кусты и вышел на дорогу, оказавшись лицом к лицу с объектом двойного наблюдения.

Глава IX

– Я услышала шум в кустах еще до того, как увидела вас, – сказала Грейс. – Сначала подумала: это какой-то страшный зверь, – потом: браконьер, и наконец: нет, это друг!

Слегка улыбаясь, Джайлс смотрел на нее и раздумывал, но не о ее словах, а о том, стоит ли ей говорить, что за ней наблюдали. «Не стоит», – решил он.

– Вы были в Хинток-хаусе? Впрочем, незачем спрашивать.

В самом деле, лицо мисс Мелбери выражало ту степень восторга, в какой человек перестает замечать подробности окружающего мира и едва сознает самого себя.

– Почему незачем?

– Потому что у вас сейчас лицо, какое, наверно, было у Моисея, когда он спустился с Синая[13].

– Как вам не стыдно кощунствовать, Джайлс Уинтерборн! – покраснев, возмутилась Грейс.

– А зачем вы обожествляете эту породу людей? Впрочем, не сердитесь: я не хотел вас задеть. Как вам показались Хинток-хаус и хозяйка?

– О, они чудесные. Ведь я с детства не была в усадьбе. Тогда ее, помнится, еще сдавали – до того как она перешла к покойному супругу миссис Чармонд. А миссис Чармонд просто обворожительна!

Тут взгляд Грейс застыл в созерцании обворожительной миссис Чармонд, чей образ, материализованный силой воображения, казалось, вот-вот зареет в воздухе между Грейс и Уинтерборном.

– Она пробыла здесь всего пару месяцев, но не хочет оставаться дольше; она говорит, скучно, а в доме зимой сыро, – собирается за границу и, представьте себе, приглашает меня с собой.

Лицо Джайлса окаменело.

– Вот как? Зачем? Впрочем, я напрасно вас задерживаю. Эй, Роберт! – крикнул он появившейся в отдалении растрепанной фигуре. – Поработай за меня, я сейчас вернусь.

– Слушаюсь, сэр, слушаюсь.

– Дело в том, – пояснила Грейс, когда они продолжили путь вдвоем, – что у миссис Чармонд есть очаровательная склонность записывать путевые впечатления: как Александр Дюма, и Мери[14], и Стерн, и другие. Только самой ей это очень утомительно. – И Грейс посвятила Джайлса в замысел миссис Чармонд. – Я нахожу, что стиль Мери подойдет ей лучше всего: его перу свойственна та же мягкость, полнота чувства и великолепие, что и у миссис Чармонд, – задумчиво добавила Грейс.

– Неужели! – с шутливым благоговением отозвался Уинтерборн. – Вы и впредь будете расточать свою ученость, мисс Грейс Мелбери?

– О, я не хотела, – с раскаянием сказала она, заглядывая ему в глаза. – Что до меня лично, то я французских книг не терплю. Я люблю наш милый старый Хинток и его жителей в сто раз больше, чем весь континент. Но самый замысел миссис Чармонд – разве он не прелестен?

– Затея неплохая, – смягчился Уинтерборн, – но вы ведь опять нас покинете.

– Совсем ненадолго. Мы возвратимся в мае.

– Ну что ж, мисс Мелбери, пусть решит ваш отец.

Уинтерборн проводил Грейс почти до калитки. У него не повернулся язык пригласить ее на рождественский вечер, хотя он только о том и думал весь день, дожидаясь ее у дороги, – такой убогой и неуклюжей показалась ему мысль о домашней вечеринке, по-деревенски старомодной и простодушной по сравнению с возвышенным складом речей и помыслов Грейс. Едва за ней затворилась дверь, Уинтерборн побрел обратно, не в силах отделаться от предчувствия, что затея с вечеринкой вряд ли приведет к чему-нибудь путному. Сегодняшний визит Грейс в поместье не сулил ему ничего доброго. Девушка, которая вхожа в Хинток-хаус, на дружеской ноге с его хозяйкой, и говорит-то как она, и одевается не хуже, – такая девушка не пойдет за него, простого фермера, сажающего елочки, как бы хорошо он это ни делал.

«И все же сердце у нее доброе, – думал он, вспоминая ее слова о Хинтоке. – Надо поговорить с ней начистоту, а там будь что будет».

Добравшись до участка с посадками, он обнаружил, что Марти уже там, и, отпустив Кридла, молча принялся за работу.

– Как вы думаете, Марти, – наконец проговорил он, глядя на ее вытянутую окоченевшую руку с багровыми следами царапин, – допустим, вы знаете человека и хотите, чтобы он лучше вас понял, поможет рождественская вечеринка ускорить дело? Выйдет из нее толк?

– Какая вечеринка, с танцами?

– Надо думать, с танцами.

– А он будет с ней танцевать?

– Пожалуй… да.

– Тогда что-нибудь да выйдет – хорошее или плохое.

– Чему быть, того не миновать, – заключил Уинтерборн, словно про себя, хотя произнес эти слова вслух. И так как день был уже на исходе, добавил: – Вот что, Марти, завтра я пришлю работника, он закончит посадки. А мне придется заняться другими делами.

Марти не спрашивала какими, ибо видела, как он провожал Грейс Мелбери. Она взглянула на запад: небо на закате полыхало, как гигантская плавильня, в которой рождались новые миры. На фоне пламенеющего неба, отчетливо чернея каждым сучком, торчала безлистная ветка, на которой темными силуэтами вырисовывались три фазана, устроившихся на ночлег.

– Завтра будет ясно, – сказала Марти, внимательно глядя на птиц, и в ее зрачках горел киноварный отблеск заката. – Фазаны уселись почти с краю сука. Если бы шло к ненастью, они бы прижались к стволу. Им ведь, кроме погоды, не о чем думать, правда, мистер Уинтерборн? Им, должно быть, полегче, чем нам.

– Должно быть, полегче, – повторил Джайлс.

Прежде чем взяться за приготовления, Уинтерборн в тот же вечер направился к лесоторговцу. Нет, он не льстил себе особыми надеждами, но все же хотел знать наверняка, почтит ли его Мелбери своим присутствием. Однако, провозившись с силками для кроликов, объедавших деревья, он вышел из дому довольно поздно – свет луны, пробираясь сквозь ветви, уже ложился неровными лоскутами на крыши и стены домов. Мелбери как раз подходил к воротам, намереваясь проведать кого-то в деревне, но, увидев Уинтерборна, охотно отложил свое дело и стал расхаживать с ним взад-вперед по дорожке.

Униженно сознавая, что занимает в Хинтоке куда более скромное положение, чем Мелбери, молодой человек остерегался прямо объявить свои намерения, поэтому скромно сказал:

– Не могли бы вы с миссис и мисс Мелбери заглянуть ко мне послезавтра на часок?.. Я хочу сказать, если у