Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк

мы надеваем на себя в попытке уберечься от агрессивного внешнего мира, у каждого свой. У одного – это ответная агрессия, у другого – едкая ирония и нигилизм, у третьего – броня неприступности и полная закрытость. Каждый находит свой способ выживания. Плохо тому, кто продолжает жить с открытой душой и не перестаёт видеть вокруг себя только светлое и положительное. Такая отчаянная защита, к сожалению, больше сегодня не срабатывает, как старые рыцарские доспехи, место которым в музее, а не на поле брани…

Вот и сын строит собственный панцирь, всё реже открывая себя настоящего даже своим близким. Родители для него в какой-то степени испытательный полигон. Но ведь Яшка-то отлично знал, что у сынишки в душе! Иначе какой он ему отец? Или… всё-таки не знал?

Но только ли панцирь необходим для существования в этом мире? Стены строить несложно, гораздо больней и невыносимей потом остаться внутри них в одиночестве. Поначалу к тебе не смогут найти дорогу посторонние, потом друзья, и в конце концов к тебе пропадает интерес вообще у всех. Это самое страшное. Ты – такой хороший и талантливый, добрый и готовый открыть своё сердце любому, кто в тебе нуждается, – и вдруг совершенно никому не нужен!

…Ужасное изобретение человека – песочные часы. Каждый раз, когда Яшка смотрел, как песчинки ссыпаются вниз непрерывным потоком, чтобы мелькнуть на мгновенье и сразу исчезнуть среди миллионов себе подобных, его пронзала дрожь. Мы бьёмся, страдаем, пытаемся создать искусственный мир вокруг себя – для чего? Чтобы оставить след потомкам. А что в результате? Песчинки прессуются в камни, из камней складываются горы, из гор – вечность. Жизни наши – те же песчинки. Песчинки – и вечность! Всё, что мы делаем, ничтожно перед ней. Песчинка остаётся песчинкой, даже сверкнув для кого-то на миг. И следы, оставленные ею, никому после этого не интересны. А чаще даже никаких следов не остаётся…

Рано или поздно мы это осознаём, но не опускаем руки, упорно считая, что именно нам удастся что-то изменить, нарушив каким-то своим отчаянным поступком естественный ход времён. А ведь ничего не меняется! Поколения до нас и поколения после нас делали, делают и будут делать то же самое. С рабской покорностью и обречённостью. И ещё, может быть, с затаённой верой в перемены.

Нет выхода, хотя и нет и полной безысходности, пока мы живы…

Чтобы окончательно не впасть в жестокую меланхолию от своих домотканых философствований, Яшка вылез из машины и отправился разыскивать ларёк, чтобы купить пачку сигарет взамен закончившейся, а заодно развеяться.

Хоть бы кто-нибудь сейчас позвонил! Лучше трепаться о всяких глупостях, как он это делает с коллегами на работе, когда сидеть в одиночку становится невмоготу, лишь бы не оставаться один на один со своими мрачными мыслями. Но никто так и не позвонил. Каждый, небось, сидел сейчас в своей ракушке и так же, как он, раздумывал о смысле жизни. Или о вечности и своём одиночестве. Или даже о песчинках в песочных часах. А может, заливал отчаяние водкой, чтобы ни о чём не думать…

Ах, каким горьким оказался почему-то дым от сигареты из новой пачки! И к тому же глаза разъедает. Яшка тёр их и стряхивал пальцы, а они почему-то – мокрые…

11. Авария

Он уже понимал, что если когда-то и напишет что-то серьёзное, то это вряд ли будет высосанная из пальца фантазия. Не его стихия придумывать фантастические истории. Вокруг столько потрясающих сюжетов, только бери и записывай. Главное, чтобы глаз не замаслился рутиной. При этом постарайся не бояться говорить самому себе правду. Только неуверенный в своих силах человек начнёт выдумывать, не доверяя собственным ощущениям и оценкам. Естественно, настоящий, живой материал сопротивляется – и чем больше это сопротивление, тем больше азарт и неистовое желание облечь его в литературную форму. Но именно тем он и интересен. Вот ради чего стоит попотеть…

Работа в охране – чем не россыпь самых невероятных и разнообразных сюжетов? Новые люди со своими характерами, новые места, порой экстремальные поступки, которые приходится видеть и совершать самому. Только… только включи воображение, если уж решил стать писателем. Вернее, даже не решил, а уже не можешь им не стать…

И Яшка с жадностью впитывал всё, что происходило вокруг. Блокнот распухал от записей, и это был уже далеко не первый блокнот…

Вот одно из многочисленных размышлений, записанных Яшкой во время ночных бдений в охране. Он не раз уже размышлял над этим, а сподобился записать лишь сейчас.

Стоит человеку нацепить на пояс кобуру с пистолетом или повесить автомат на плечо, как у него сразу возникает обманчивое впечатление полной защищённости и мнимой безопасности. Кажется, возникнет прямая угроза твоей или чьей-либо жизни, и ты в считаные секунды сможешь передёрнуть затвор и выстрелить в того, кто угрожает. Никто, конечно, не воспринимает всерьёз наивные киношные боевики, где стрелок показывает чудеса меткости, и каждая выпущенная им пуля непременно находит свою цель. Каждый знает, что обыкновенному человеку стрельба по живой мишени едва ли доставляет истинное удовольствие. Маньяки и сумасшедшие не в счёт, но их, слава богу, не так много, и оружие к ним в руки почти не попадает. В наших же руках оно чаще всего необходимо как бутафория, этакий символ библейского стражника, который, согласно Торе, «не дремлет и не спит». Потому и опасаться оружия не стоит. Лучше его сделать своим другом и помощником.

Если говорить честно, нам, приехавшим сюда не так давно, коренные израильтяне всегда казались несколько трусоватыми и даже склонными к панике. Попробуйте, например, с автоматом через плечо, да ещё с вставленным рожком зайти в какой-нибудь супермаркет. Сразу поднимется крик, и все начнут показывать на вас пальцем. И это после того, как вас уже проверил охранник на входе, имевший возможность убедиться, что если вы и имеете к террористам какое-то отношение, то только тем, что у вас наличествует две руки, две ноги и голова. Правда, мысли в головах различаются кардинально… В государственное учреждение вас с оружием не впустят вовсе – мало ли что у вас в мыслях, даже несмотря на декларируемое нормальное содержимое черепной коробки. Тамошние клерки порой заслуживают, честное слово, не меньшей кары, чем те же отмороженные террористы…

Так вот, коренные израильтяне смотрят на репатриантов несколько свысока, мол, ни черта вы, ребята, не смыслите в наших ближневосточных реалиях, пороха по-настоящему не нюхали, а об арабах вообще не имеете никакого представления. Для