Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер

часто целовались, уединившись в крохотной комнате Фокса. И эти поцелуи теперь рисовались в памяти как нечто бесценное, утерянное навсегда. В горле застрял плотный сгусток из ненависти к себе, в глазах начали собираться слезы. «Отвергая тепло любящих душ, ты обрекаешь себя на вечную мерзлоту». Да, суровый урок извлекла Калли. Незабываемый.

Брат подкрался к ней и ласково коснулся руки.

– Что, Бенни? – наигранно улыбнулась она.

– Мама поручила мне пригласить тебя на танец.

– Для меня это как мертвому припарка, – ответила Калли, но все равно пошла с братом в центр торжественного зала, ко всем, кто наслаждался танцем.

– Надеюсь, тебе не очень дороги твои ноги? Я их беспощадно отдавлю, – хихикнул Бенни.

Вечно молодым, я хочу

Быть вечно молодым.

Ты точно хочешь жить

Вечно?

Вечно…

Длинные, просторные рукава платья Калантии, словно крылья феи, взмывали при каждом повороте. Бледно-розовые розы, будто живые, распускались прямо на ткани, их лепестки, изумрудные стебли, тонко и искусно вышитые бисером, переливались перламутром в лучах света. Зона декольте также была украшена россыпью роз. Они, казалось, сплетались в нежный венок, подчеркивая изящество шеи и плеч. Легчайший фатин, кропотливая вышивка… Это было не просто платье, это – воплощение мечты, поэзия на ткани. И потому Бенни, плененный подлинным совершенством сестры, почти каждую секунду танца преподносил ей милый комплимент. Светлые, подернутые влагой глаза Калли и неотразимая улыбка красноречиво удостоверяли в том, что ей чуточку полегчало, и о Руди хотя бы временно не вспоминалось. За это Калли была сильно благодарна своему брату. Прекрасно было танцевать с этим маленьким мужчиной.

Но вот танец закончился, Бенни покинул сестру – проголодался, пошел разорять фуршетные столы, – и все вернулось на круги своя. Теперь на помощь пришла Мэйджа.

– Может, улыбнешься, солнышко?

– Мне грустно. Кажется, что все самое лучшее уже позади, – туманно ответила Калли.

– Калли, самое лучшее только начинается. Помнишь, как ты боялась идти в первый класс? А потом ты так полюбила школу, учителей, своих подруг. Так будет и сейчас, – сказала Мэйджа, обняв дочь за плечи. – Будут моменты, когда тебе станет казаться, что ты заблудилась, что тебе нужна моя помощь. И я всегда буду рядом, моя девочка. Но помни, что ты сильная, умная и талантливая. Ты способна преодолеть любые невзгоды, если будешь верить в себя. – Мэйджа вдруг замолкла, задумалась о чем-то, грустно вздохнула. – …Время понесется, высекая морщины на твоем лице. И вот однажды ты обнаружишь себя снова здесь, на выпускном вечере, но уже в роли матери, утешающей свою дочь. И ты будешь смотреть на нее с такой же любовью, с какой я смотрю на тебя сегодня. – Мать и дочь немного отстранились друг от друга. Мэйджа посмотрела в глаза Калли, и, увидев, что та плачет, тоже не стала сдерживать себя. – Доченька, живи полной жизнью, радуйся каждому дню. Люби, твори, мечтай. И не бойся ошибаться, потому что мудрость и опыт приходят не в период штиля в жизни, а именно в шторм.

Калли, разлакомившись возвышенной, бессмертной, ни с чем не сравнимой любовью матери, прильнула к ней, очень крепко обняла, зажмурилась и прошептала:

– Люблю тебя больше всего на свете!

* * *

– Все! Отстрелялись! – возрадовалась Аннемари Брандт. Потом перевела взгляд на миссис Лаффэрти. Та все еще никак не могла отойти после беседы с дочерью, всхлипывала носом, утирая глаза. – Мэйджа, ты совсем раскисла. Надо держать себя в руках.

– Я… стараюсь. Просто печаль на сердце находит… Когда они стали такими большими?

– Зато, – попыталась внести нотку позитива Кармэл, – у нас теперь есть прекрасная возможность демонстрировать наши морщинки и седину, как трофеи выдержанных битв с подростковым максимализмом!

– Кармэл, не ворчи, – засмеялась Аннемари. – Главное, что наши девочки выросли. Умницы, красавицы. И, между прочим, благодаря нам!

– Что ж, подруги, давайте выпьем за наше материнское терпение, за то, что мы не сошли с ума, дожив до этого дня, и еще можем поднять бокал в честь наших повзрослевших дочерей! – торжественно провозгласила Кармэл.

– За наших выпускниц! – подхватила Мэйджа. – Пусть у них все будет намного лучше, чем у нас!

Вскоре к дамам подошли мистер Брандт, мистер Лаффэрти и Фордж (Кармэл привела его в качестве своего кавалера. Кажется, у них все намного серьезнее, чем намечалось, и это не может не радовать).

– Спенсер, как хорошо, что я поймала тебя, – сказала Аннемари. – Мы с Алэсдэйром хотим поздравить тебя и Мэйджу с успешным открытием вашего кафе!

– Спасибо. Нам безумно приятно, – польщенно ответил Спенсер.

– Кстати, я бы еще хотел пожаловаться, – ввернул Алэсдэйр с доброжелательной улыбкой. – Недавно решил посетить ваше заведение, так туда не пробиться! От гостей отбоя нет!

– Вот-вот, у меня такая же претензия, – кивнул Фордж.

– Мы и сами не думали, что к нам будет так много внимания, – заулыбалась Мэйджа, с благодарностью и глубокой нежностью взглянув на своего мужа.

«У них было столько бед, пуд соли съели, но они до сих пор вместе. И даже еще сильнее, чем прежде, нуждаются друг в друге. А что мы с Аннемари?.. – думал Алэсдэйр, не сводя глаз с четы Лаффэрти. Большого труда теперь ему стоило улыбаться. – У нас ни бед не было, ни счастья, и мы все дальше и дальше друг от друга. Диана… права. Как обычно».

Родители не спешили расходиться. На этом тихом островке, в кучке, объединенных общим волнением людей, было легче переждать всю бурю чувств, захлестнувшую каждого.

* * *

Клара уже час с лишком третировала мать и Никки. Таскала их за собой по всей школьной территории, искала удачные локации для фотосъемки, выдумывала ракурсы, ругала, придиралась, скупо хвалила…

– Еще раз! Фото смазанное получилось! – строго-повелительно отчеканила девочка.

– Козявка, ты издеваешься?! – У Никки сдали нервы. – Я столько за всю жизнь не улыбалась, сколько для этой фотографии!

– Ну потерпи, родная, – уговаривала Кармэл, сама уже изрядно вымотанная. А ведь Клара предупредила ее, что потом состоится отдельная съемка Форджа с его дамой сердца. То есть Кармэл ждет десятый круг ада… Она полуистерически усмехнулась.

– Мамулька, тебе смешно? А вот мне не очень. У моей сестры страшная аномалия!

– Какая еще аномалия? Что ты выдумываешь?

– У нее же руки из задницы растут!

– Эй! – рявкнула Клара. – Я сейчас обижусь, и будете другого фотографа искать.

– Клара, не слушай ее. Сделай еще один снимок и разойдемся.

– Разойдемся только после того, как я сфотографирую тебя и дядю Форджа! – напомнила Клара.

– Бедный Фордж, – вздохнула Никки. – Он уже, наверное, не раз пожалел, что связался с нашей прибабахнутой семейкой.

– Стойте смирно! Приготовились…