Растворяясь в песках - Гитанджали Шри

– Вы что там, пиво тайком прихлебываете, пока разносите?

Но там, где трепещут листья, ликуя вскидывается трава, игриво танцует солнечный свет и порывы ветра влетают в дом Старшего и вылетают обратно, как стайка девчонок, упреки перекатываются туда-сюда и никого не цепляют.

Ах, ох! Как же чудесно! Танцы, песни, беседы.

– Открой окно в комнате Мамы!

А что за ароматы. С одной стороны вдоль лужайки стоят накрытые столы. Китайская еда, индийские закуски, бургеры, паста. Барбекю, грибы, картошка, сладкий перец, сикх-кебаб, лук, решми-кебаб, ананас. Пури и качори с помидорами, зеленым горошком и чечевицей. Плов, палак-панир, баранина, курица, рыба. Джекфрут, алудам, парвал, фаршированный горький огурец. Доса, идли, уттапам из равы, риса и суджи. Прилавок с пиццей и прилавок с пао-бхаджи. Салаты и фрукты отдельно, каких только нет! Разве есть нужда в алкоголе там, где пьянит сама атмосфера? Но на дворе век изобилия, и это дом очень большого чиновника, поэтому и напитков не счесть: охлажденное пиво, джин, спрайт, фруктовый сок, водка, белое вино, розовое, гранатово-красное, ярко-красное, темно-красное, агатово-красное, кола, пепси, ласси, шиканджи, джалджира – все блестит и сверкает.

На сковороде танцуют джалеби, имарати и балушахи. Мороженое, крем-брюле, кулфи, тирамису, гулаб джамун, суфле, кхир из семян эвриалы, кхир из батата, рисовый кхир. Халва из маша и морковная. Шахи-тукда, пироги, мальпуа, печенье. Папад, пакоры, чатни, соусы, подливы, маринады. Считать – не пересчитать. Есть пришли или в счете упражняться?

Но когда речь заходила о еде, бытовавшей во времена розовых полей, с этим ничего не могло сравниться. Между Старшим и его женой разгорались ужасно забавные битвы, смешившие всех вокруг, только вот смех супругов может превратиться в ярость в любой момент. Старший был с востока, а жена с запада. Он просит бхарбхару, макуни, тиккар, гурамму, она готовит джордои, пхаджиту, матха-гхуинью, и однажды, когда Невестка модернизировала рецепт свекрови и подала молочный коктейль с жареной мукой сатту, раздор достиг своего апофеоза.

– Разверни Маму ногами к солнцу!

К счастью, во время последнего обеда обошлось без перепалок, и Старший, преисполненный гордостью и нежностью, восславил свою малую родину, подняв флаг, на котором красовалось его излюбленное блюдо – бати-чокха. Здесь столпилось больше всего народу, да и как не столпиться этим несчастным горожанам, отрезанным от корней? В стране манго сколько из них видели дерево манго? Что уж и говорить о свисающих гроздями неспелых зеленых манго? А слово «бати-чокха» они просто не могут произнести.

Позади дома, где лужайка плавно перетекала в овощные грядки, на расчищенном куске земли стоял металлический бак, в котором горел кизяк, а на нем жарились бати. Рядом на подносе лежала приготовленная для них начинка: сатту и особый маринад, характерный для восточного Уттар-Прадеша и Бихара, сделанный из перетертых больших красных перцев чили, смешанных с чесноком и солью. Люди смотрят, как Ядав джи отрывает кусочки теста, начиняет их и раскладывает на угольки жариться. Отрывает кусочки теста и между делом щипцами переворачивает бати. Люди смотрят, как они жарятся, как Ядав раздувает огонь и переворачивает их. Люди смотрят, как происходит чудо. По мере готовности Ядав джи поднимает бати щипцами и отряхивает от приставшего пепла. Рядом стоит плошка с ароматным коровьим гхи, куда он их макает. Солнце смотрит на гхи и узнает себя в его цвете. Ядав джи выкладывает сочащиеся бати на блюдо. Люди встают, восторженно восклицая, как будто услышали любимые стихи в поэтическом собрании. Ядав джи раскладывает пропитанные гхи бати и баклажанное пюре по тарелкам, сделанным из листьев. Женщины протягивают руки:

– Я съем, даже если стану круглой, как футбольный мяч!

Со всех сторон раздается громкий смех. Ядав джи улыбается и вручает следующую тарелку с горячей бати. Он приехал из далекой деревни, чтобы добавить блеска на празднике старшего сына большого господина. Большой господин устроил его сына работать на железную дорогу, теперь вот и Ядав джи по случаю навещает сына в его служебной квартире.

Все жаждут и стремятся попасть на государственную службу. Посыльный, констебль, наборщик текста на печатной машинке, водитель, садовник да кто угодно – лишь бы в государственной конторе. Тогда можно с облегчением выдохнуть до конца жизни. Тренинги-курсы, институты-университеты и кредиты – все только для того, чтобы прийти к желанной цели.

С Ядавом джи все понятно, но тут была целая вереница благодарных и преданных, чьи родители, или родители их родителей, или их дети, или дети их детей, или они сами обзавелись броней государственной службы благодаря Старшему или его предкам.

Например, Вилас Рам и его жена Рупа. Ему было десять лет, когда он сбежал из деревни в горах. Раз за разом он тщетно пытался устроиться на работу к Старшему и, наконец сдав экзамен после десятого класса, что было обязательным условием для получения государственной службы, начал свой путь взросления под покровительством Старшего – заходил в дом с покрытой головой в знак уважения и все ныл и ныл, пока после нескольких лет временной работы не получил постоянную должность в департаменте по контролю и аудиту. Однажды он поехал в деревню, женился и вернулся обратно, в следующий раз привез с собой Рупу, а потом привел двоих или троих сыновей, уже не уезжая в деревню, и каждый раз, когда случалась какая-то нужда, они приходили к Старшему – то есть будь то их нужда или его. И конечно, они должны были присутствовать на последнем обеде. Еще был Палту, муж Гонды, которого Старший устроил садовником в гостевой дом при департаменте атомной энергетики. Он приходил два раза в неделю с букетами: гладиолусы, туберозы, розы, душистый горошек, гвоздики – каких только цветов там не было, и расставлял их в доме по вазам там, где пожелает госпожа. А еще Кантхе Рам, который был дядей Виласа Рама – он приехал в город искать сбежавшего сына да так и не вернулся обратно, потому что тоже увидел здесь свое будущее. Старший, будучи государственным служащим, хоть и оставил деревню, Гангу, розы, опиум и производство духов, был мудрым правителем и прибежищем для всех. У его дома всегда толпится народ, и на лице каждого читается просьба, как будто к нему приклеена записка: этого куда-нибудь пристройте, этому помогите поступить, этого нужно отправить на обследование к врачу, этого продвиньте по службе, что-то застряло дело, а на этого в полицейский участок пришло ложное обвинение, спасите. Сахиб джи, замолвите словечко перед главным инженером… Господин Пендсе – начальник в городском управлении, если вы просто позвоните ему… Главный