Расплата - Вакиф Нуруллович Нуруллин

— Со мной ничего, а с тобой?

— И со мной ничего. Ну поговорили дома, пожурили, как и должно быть… И все — инцидент исчерпан, как говорится. И давай забудем о нем. Пошли в кино.

— А потом на дачу? А потом из института? Я и так, кажется, проявил слишком большую самостоятельность. Ты же сама слышала, как твой отец сказал, чтобы ноги моей больше не было в институте?

— Вон чего ты испугался… Мало ли, что человек может сказать в гневе. Да он и имени твоего не знает, не то, что фамилии.

— А Яков Исакович?

— Что Яков Исакович? Он не дурак, чтобы себя выставлять обманутым мужем. Уж он точно шума поднимать не будет. Злится, конечно, ужасно, маме выговаривает, что дочь неправильно воспитала, а мама ему: «Жене надо внимание уделять!» Яков Исакович позлится, позлится и отойдет. Ну, успокоился? Видишь, все хорошо.

У Фалаха отлегло от сердца, он понял, что в институте никто ничего не узнает, но рисковать снова у него не было ни сил, ни желания.

— Ты прости меня, Неля, — сказал он угрюмо, — я пойду в общежитие, я плохо себя чувствую.

… Как ни старалась Неля, прежние отношения у них не восстановились. Фалах вообще теперь сторонился девушек, отдавая все свое время занятиям. Как и в школе он стал отличником, много времени отдавал общественной работе. А душу его согревали мысли о Розе, о встрече с ней…

… И снова он в пропасти! Вот уж действительно урок — не впрок. Как оно теперь все обернется?

13.

… Поженившись после окончания третьего курса, Роза и Фалах, хоть и разъехались по разным городам и виделись изредка, все время ощущали друг друга рядом. Почти каждый день получал Фалах от Розы письма и немедленно отвечал, и столько тепла было в их письмах, столько искренней нежности, сколько они не выразили бы друг другу, если бы были рядом.

Фалах добился распределения в Казань. Роза с цветами встречала его на вокзале и бежала рядом с вагоном, увидев в окне своего Фалаха. Казалось, не месяцы разлуки разделяли их, а какие-нибудь две-три недели, такой легкой была их встреча. У обоих был отпуск, и они решили провести его у себя в деревне, а заодно и открыться родным.

— Тебе нечего бояться, — убеждал Фалах Розу. — Мы с тобой законные муж и жена, и маме ничего не останется, как благословить нас и пожелать нам доброго счастья. Я уверен, мама полюбит тебя.

Но Фалах плохо знал свою матушку.

Увидев сына, идущего к их дому рядом с Розой, она выбежала на крыльцо.

— Здравствуй, мама! А мы с Розой поженились, — на одном дыхании выпалил Фалах, — принимай невестку…

Нагима потемнела лицом.

— Ты мне не сын, если женился без моего согласия! И дочь Райханы я невесткой не признаю! Иди, куда хочешь и живи, где хочешь, но в моем доме для вас места нет! — Слезы гнева закипали в ее глазах.

У Нагимы с Райханой были свои счеты. Когда-то в молодости отец Фалаха ухаживал за Райханой и даже поговаривали, был с ней как бы помолвлен, и если бы не Нагима с ее твердым и настойчивым характером, наверное, женился бы на Райхане. Но женился он на Нагиме, и она сама, смеясь, рассказывала Фалаху, как отбивала кавалера у красавицы Райханы.

— Ты, сынок, своим рождением прежде всего мне обязан, — говорила мать, — отец-то твой уж слишком застенчив был смолоду, чуть на Райхане не женился, чудак. С нею бы он узнал, почем фунт лиха.

«Райхане бы сердиться на мать, — думал Фалах, — но нет, мать не может простить старой сопернице любовь к ней отца. А мы с Розой тут причем? Эх, мама, мама… Почему ты не рада счастью своего сына? Почему ты не встретила его жену, как свою дочь? Могла бы сделать это ради любви ко мне, ведь меня ты любишь». Но он ничего не сказал матери и стоял перед ней, как провинившийся школьник.

— Я пойду, Фалах, — сказала сквозь слезы Роза и побежала, сжимая в руке маленький чемодан.

— Роза, подожди, — попытался удержать ее Фалах, — мама погорячилась. Подожди, все уладится. Роза!

Фалах побежал бы за Розой, если бы не окрик матери: «А ты марш домой!» Он ослушался бы мать, но побоялся, что она в гневе может учинить прямо на улице такой скандал, что потом всю жизнь стыдно будет. И Фалах вошел в дом.

Сейчас-то он понимает, что не надо было бояться скандала, не об этом нужно было думать, а о Розе. Ему, Фалаху, нужно было уйти вместе с Розой. А мать пошумела бы и успокоилась, сообразила бы все-таки, что не права.

Такою Фалах мать никогда не видел. Она кричала на сына, рыдала в голос, рвала на себе волосы, и все попытки Фалаха успокоить ее еще больше вызывали раздражение.

— Как ты, сын Нагимы, мог сделать такой глупый шаг? — стонала она. — Ты ведь всю нашу семью опозорил! Что скажут наши родственники? Как мне теперь людям на глаза показаться? Да разве на дочери Райханы свет клином сошелся?! Ой-ой-ой, такая ли тебе нужна жена…

Фалах молчал, он видел, что мать ему не образумить и еще больше жалел, что не пошел за Розой. У него не было никакого чувства неприязни к Райхане, к матери Розы. Он не мог не уважать женщину, воспитавшую такую дочь, как Роза. Но мать, наверное, убилась бы, если бы он высказал ей все это, и Фалах молчал. Молчать проще, чем возражать…

Да и что возразишь, когда, не слушая тебя, мать кричала на весь дом:

— Какую же ты глупость, сынок, совершил! Сказать людям, так и не поверят!

Фалах не слышал, как в дом вошел отец. А он сразу, видимо, понял, с чего разгорелся сыр-бор. Обычно во всем согласный с женой, он на этот раз не стал ей поддакивать и неожиданно резко прервал ее стенания:

— Хватит, мать, успокойся! Иди и занимайся своими делами! С Фалахом я сам поговорю, по-мужски поговорю.

Нагима оторопело посмотрела на мужа, а он спокойно взял сына под руку и повел его в летний дом, что стоял в саду. Они сели возле стола, и отец повел неторопливую обстоятельную беседу.

— Что сделано, то сделано, сынок, но посоветоваться со старшими, с родителями, разве помешало бы, а? Ведь, может, ты и по-другому поступил бы, услышав добрый совет. Пойми, я тебя не осуждаю и выбор твой, честно говоря, очень даже одобряю — разглядеть хорошего человека не так-то