Из Венеции в осень - Наталья Шемет

Для нее они все равно остаются маленькими птенчиками. Если же детей у нее нет, то всю заботу она перекладывает на мужчину или на тех, кто рядом. Окружающие стонут, но никуда не деться. Наседка за всеми присмотрит.

Есть женщины, как ломовые лошади, тянут лямку, из сил выбиваются, света белого не видят. Все делают сами, все и за всех, на работе и дома, и развращают своей самостоятельностью человека, который рядом. И он не чувствует себя мужчиной, и она глубоко несчастна.

Есть женщины-паучихи. Они умело плетут тончайшие сети, заманивая мужчин, да и не только мужчин – всех, кто нужен. А потом, высосав человека до капли, выбрасывают пустую оболочку за ненадобностью. Мужчина, расставшись с такой женщиной, еще ходит, и говорит, и работает: только жизнь ему в тягость, и сил больше нет.

А есть женщины – бабочки: порхают по жизни, приносят радость, но нигде не задерживаются надолго. Такие женщины рождены нести в мир красоту. С ними приходят свет, и лето, и тепло, и счастье. Но не могут долго оставаться на одном месте: иначе просто гибнут. Если ты любил ее, лучше отпустить бабочку. Можно, конечно, поймать, засушить, проткнуть булавкой и приколоть к рамочке, но счастья от этого никому не будет. Лучше отпустить: она была рядом столько, сколько могла, – теперь ей пора лететь на свободу, а потом прибиться к другим берегам.

Он все это знал.

Прекрасно знал, что та, которая была с ним рядом, принадлежит к семейству бабочек и рано или поздно оставит его. Но не хотел об этом думать, слишком любил. Втайне надеялся, что, обретя уютный дом, бабочка не захочет его покидать и останется навсегда.

Но бабочка никогда не превратится ни в пчелу, ни в наседку, ни в кого другого – как ни крути. Бабочка может стать только мертвой бабочкой. Он хотел бы остановить ее, но удержать бабочку можно, только если оборвать крылья или посадить в банку. В том и другом случае она погибнет. А этого он допустить не мог. Слишком любил. И поэтому, с тоской представляя, что станет с его собственной опустевшей душой, с его раскалывающимся на части миром, отпускал.

Она уходила, смеясь: в ней не было ни зла, ни обмана. Не было в ней ни обиды, ни гнева – просто уходила дальше, туда, куда хотелось лететь, чтобы снова и снова дарить красоту и тепло. Она уходила, не раздумывая: в светлой душе не было сомнений, они попросту были ей чужды.

Нежно коснувшись его лица, легонько клюнув губами в колючую с утра щеку, подхватила небольшой чемоданчик и, лучезарно улыбнувшись, выпорхнула на улицу. Мужчина почти ничего не чувствовал: он знал, что это скоро случится, сердцем уже давно бабочка была далеко.

Он вышел следом: мир распался на две части. В одной были музыка, легкая воздушная музыка, и свет, и яркие краски. Этот мир удалялся от него с каждым ее шагом. В другой части оставался он. Серая безжизненная пустота, боль и тоска безжалостно наступали, заполняя каждый метр освободившегося за ней пространства. Свет, сопровождающий бабочку, удалялся, и, казалось, что вдали он светит все ярче и ярче – нет, просто слишком силен был контраст уходящего света и наступающей темноты.

Мужчина стоял, понурив голову, и, казалось, даже не смотрел вслед. А она шла и не оборачивалась, зная, что впереди у нее водоворот событий, море удовольствия и масса развлечений; уходила, ни на мгновение не задумываясь о том, что станет с ним. А что же случится с ним? Ее сердцу, не способному на глубокие чувства, не дано постичь, что у другого человека может быть горе, беда, что люди порой глубоко и трагично переживают расставания и что от безответной любви, пожалуй, можно даже умереть.

Подул ледяной ветер. Лето закончилось, а осени он и не заметил за постоянным ожиданием расставания с дорогой ему бабочкой. Последние теплые дни угасали – они уходили вместе с покидавшей его любовью.

Ее походка была так легка, что казалось, будто ноги вовсе не касаются земли. Тонкие руки бережно касалась черных деревьев, которые тянули к ней обнаженные ветки. На ходу целовала последние увядающие цветы. Неопрятные бурые листья еще спешили за летящим над землей подолом длинного струящегося платья, в тщетной надежде получить напоследок немного тепла. Они цеплялись за край ее одежд, но, обессиленные, не могли удержаться и неподвижно замирали акварельными мазками на остывающей земле. Холодный ветер подхватывал их и уносил прочь, или бросал под ноги стоявшему на пороге дома мужчине.

Она уходила все дальше. Ее силуэт становился все меньше, все тоньше, яркие одежды бледнели, пока не растворились в холодном воздухе. Невидящим взглядом мужчина смотрел вслед – до тех пор, пока глаза не начали слезиться.

Ветер дул с севера. В нем слышался еле уловимый звон бубенцов. Зима спешила занять свое место. Когда в воздухе закружились белые звездочки, он поднял лицо вверх. Первые снежинки почти не ощущались замерзшей кожей.

Закрыв глаза, мужчина долго стоял под вьюжным небом. Снежинки медленно падали на волосы и не таяли. Опускались на лицо и стекали по щекам холодными слезами.

Мужчина вернулся в опустевший дом. Что будет дальше? Здесь все дышало ею, хранило следы ее прикосновений. Жизнь продолжалась, и все будет по-прежнему. Только без нее. Его бабочка оказалась огненной – опалила ему крылья, и он теперь не может не то что летать – не может толком передвигаться. Только ползти.

Увидев в зеркале отражение, он грустно улыбнулся. В темных волосах блестели серебристые пряди – последнее напоминание об улетевшей бабочке. Оторвавшись от созерцания, мужчина отправился на кухню. Недолго думая, налил стакан водки. «Никогда не пей горького вина, – вспомнил он слова бабочки, – пей вино веселое». Но сейчас это было лекарство, бальзам для разбитой души. Средство от всепоглощающей печали.

Горький напиток добавил горечи словам: «Я все знал с самого начала».

Одного он не знал наверняка.

Мужчина не знал, что где-то рядом, совсем близко, ждет своей минуты женщина-пчелка, и страдает, и любит… его. И когда он опустится до самого дна в своем отчаянии, придет занять место улетевшей бабочки, а он не в силах будет оттолкнуть любящую руку, предлагающую помощь. Примет с радостью и надеждой.

Пчелка придет, чтобы остаться навсегда. Она знает, что мужчина будет помнить свою бабочку, но… О чем вы говорите, у пчелки слишком много дел, чтобы бороться с призраками. Когда их не замечаешь, они теряют силу. Надо только жить, жить полной жизнью, дышать полной грудью,