Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

те или иные вещи. Даже в каком слое вещей. Вроде бы всё, что можно заранее уложить было уложено, но всё равно, исходя из чисто женской логики, у неё возникала необходимость переместить ту или иную вещь в другой ящик или переложить в другое место. И как это не удивительно, но в результате таких перекладываний места в ящиках становилось больше и сами вещи лежали более компактно. Но если говорить по-честному – подозреваю, хотя она и жаловалось, что ей это всё надоело – ей это дело просто нравилось.

Мне, как мужику, например, больше нравилось каждое воскресенье колотить по одному здоровому фанерному ящику и к вечеру ставить его во всё удлиняющийся ряд.

Спал не долго и проснулся от громкого и испуганного крика жены, зовущего меня на помощь: – Боряяяя…, Боряяяя…

Срочная служба, да и последующая приучили меня мгновенному переходу от сонного состояния к действиям и уже через две секунды, как был в плавках, выскочил из спальни и оказался в холле. Одного взгляда хватило, чтобы понять всё происходящее.

Артиллерия вышла в лагеря и если в домах мотострелковых батальонов, выехали только миномётчики. То из нашего дома реактивки, бывшего самым крайним в городке, уехали почти все. Сейчас, на весь четырёх этажный дом, здесь были только четыре мужика – старший лейтенант Матвейчук, старший лейтенант Королёв, секретчик Иван Косенко и я. Последнее время кубинцы в плане нападений и грабежа офицерских квартир по притихли. То ли их прижала полиция, то ли были иные причины – неизвестно. Но уже пару месяцев громких нападений не было.

Вполне вероятно его можно было ожидать и на наш дом, но чуть попозже. Пока настороженность со стороны обитателей дома и городка спадёт… Но нашёлся одиночка-герой, который решил сработать «на хапок» и в наглянку. Так сказать «снять сливки» и всё забрать одному себе.

Посередине комнаты, над ящиками, склонился здоровый нигер и, не обращая внимания на кричащую женщину, хапал вроде бы всё подряд из ящика, а выхватывал оттуда хорошие и дорогие вещи – двух кассетный магнитофон, красочную упаковку с фотоаппаратом «мыльница», джинсы, варёные штаны, лакированные штиблеты и другая валютная мелочёвка. Но услышав стук двери спальни, поднял голову и прямо обомлел над ящиком, глядя изумлёнными и растерянными глазами на меня. Он просто не ожидал застать здесь русского офицера, которого просто не должно быть здесь и который кровожадно приготовился просто его «убивать» в этой квартире, желая исполнить мечту подавляющего числа офицеров и прапорщиков городка. Особенно тех, кого вот так нагло и беспардонно обворовали и ограбили.

За ту секунду, которую глядел на противника, успел увидеть в его глазах целую гамму чувств, мыслей, переживаний и понимания своего ближайшего будущего, где дальнейшего будущего не предвиделось, отчего у него всё расслабилось и ворованное из обессилевающих рук стало валиться обратно в ящик.

– ИёёёёёЙЙЙЙййй….., – издав этот, довольно известный, киношный японский клич, я подскочил на полметра вверх и в сильнейшем ударе выкинул правую ногу вперёд, метясь носком стопы в грудь негра. Это был мой коронный и любимый удар, отлично освоенный на занятиях по карате. Знал и умел не хуже выполнять и другие удары, но увидев, как негр сломанной игрушкой отлетел на середину просторного холла, мигом всё забыл и активно пустился в битву. Если бы несколько офицеров, владеющих приёмами рукопашного боя, смотрели на «Это» со стороны, то их мнения разделились бы. Кто-то назвал бой «Русским стилем», другой авторитетно заявил и подробно рассказал про «систему Кадочникова», третий, причём безапелляционно – «бой в ограниченном пространстве» с использованием подручных средств. И каждый был бы прав. Зная, что многие кубинцы ходят с хорошими и здоровыми ножиками, прикрепляя ножны под брючины к ногам, у меня была только одна задача – Бить, бить, бить его… Деморализовать, не дать ему опомниться, чтобы он выхватил нож. Загнать в угол комнаты и там добить. Поэтому, забыв про карате, я переключился на обыкновенную русскую драку, где в ход шло всё – кулаки, ноги и, конечно, подручные средства. Обрушил град ударов, смял его и погнал в угол. По пути схватил со стола утюг и ловко залепил им по плечу противника. Но ладони был скользкие от пота, утюг выскользнул и в руке заструился провод, что сразу изменило способ применения утюга на другой, более страшный и тоже эффективный. Крепко зажав, шнур, мгновенно раскрутил новоприобретённое оружие по кругу, приобревшее другие боевые функции, и тут же обрушил его на голову бандита. Был бы это добротный советский утюг, так бы он там и остался, торча из чёрного черепа, но японское изделие, изящное и лёгкое, также легко отскочило от бестолковой головы негра и благополучно улетело в угол. А я продолжил атаку, схватив со стола здоровые портновские ножницы, одну половинку которых использовал как гарду, защищающую кисть, а более острым лезвием стал угрожающе размахивать перед лицом противника, пугая его и напористо тесня в угол. Но переусердствовал. Негр, увидев неожиданное превращение мирных ножниц в смертельное оружие, не смирился с судьбой быть варварски заколотым и убитым, а наоборот – поняв, что у него осталась лишь одна попытка спасти жизнь, заревел во весь голос от жуткого испуга и ринулся на меня. Но не в драку, а лишь сильно оттолкнув в сторону, прорвался к двери, где уже разъярённой хищницей наготове стояла моя жена, перекрыв выход своим телом, предвидя такой манёвр. Но она не успела ничего предпринять и также легко отлетела в сторону от обезумевшего от ужаса кубаша и тот, уже ничего не соображая, обрушился всей тяжестью тела на дверь и с оглушительным грохотом вышиб её вместе с косяком на лестничную площадку подъезда. Следом за ним выскочил и я, мельком отметив, что дверь с косяком упала на что то большое, отчего наступив на неё в беге, я чуть сам не упал, но видя спину убегающего негодяя, сохранил равновесие и выскочил на улицу. Тут моя погоня и закончилась. Выскочил босиком на острый щебень и остановился, а негр чесал в сторону сухопайки и стремительно удалялся, наверно радуясь такому удачному своему спасению. Радовался он рано. Я ступил обратно на край бетонной дорожки, а мимо меня с низким гудение, далеко выкидывая длиннющие ноги промчался старший лейтенант Матвейчук, который в это время сидел со своей женой у соседнего подъезда на лавочке.

– Саня сейчас догонит…, – я метнулся обратно в подъезд, чтобы одеть хотя бы тапочки и помочь Матвейчуку крутить кубаша. Пробежал по непонятно отчего шевелившейся двери, ощущая под ней что-то мягкое и живое.