Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

Про всё это не стал говорить особисту, а только тяжело вздохнул: – Значит, это будут мои проблемы…

– Что ж так печально? Ведь любые проблемы можно решить….

Я насторожился: – Это интересное начало. Давайте, продолжайте, только по подробнее, товарищ майор.

– Вот я тебе и предлагаю: Вальтер отдаёшь мне. Я за это накрываю тебе хорошую «поляну» в любой зоне отдыха. Револьвер можешь везти, – майор помолчал немного, давая возможность ответить, но видя моё молчание, продолжил, – или я у тебя его покупаю.

– А вы знаете, какая была последняя цена, когда у меня хотели его купить?

– Так…, Цеханович, мы не на рынке и ты не в том положение чтобы торговаться. Добавлю от себя, чтоб тебе легче было принимать решение. Откажешься: перед посадкой на барку будет проведён досмотр твоего багажа. Тебе это надо? И вместе с капитаном барки будет отправлено письмо для таможенников, чтобы они тебя тоже тщательно досмотрели. Думаю, что ты там не только неприятностей огребёшь, но лишишься всей своей коллекции, которую ты тут эти годы собирал. Такие вот простенькие перспективы.

Это был удар под дых. В бригаде, перед отправкой офицеров и дембелей, создавалась комиссия по досмотру вещей и багажа. Но, как правило, досматривались только вещи солдат и сержантов. Но особисты могли настоять о выборочной проверке багажа. Моего багажа. А мне это действительно не нужно было. Но и отдавать особисту парабеллум – вот…, категорически не хотелось.

– Убедительно, товарищ майор, убедительно. Но не думайте, что я вот так сразу побежал домой за Вальтером и в зубах его принёс. У меня время для принятия решения есть? Есть. Так что возможны и другие варианты.

– Это какие? – Неприятно удивился майор, считая что я покочевряжусь для приличия и сохранения лица, но всё равно отдам ему.

– Да отвезу и отдам парабеллум обратно и объясню ситуацию. Надо…, ещё справку с печатью возьму, что вернул.

– Ладно, время у тебя есть. Только прими решение правильно. Мне бы не хотелось тоже встать в позу, если ты примешь неправильное решение.

На этой минорной ноте мы и разошлись. И как это было не печально, я подарил парабеллум Энрико, а также вернул ему и револьвер, чему он был несказанно удивлён, но и одновременно обрадован.

Через месяц, как бы в невзначай меня выловил майор Сысков и многозначительно задал вопрос: – Ну что, Цеханович? Месяц прошёл….

– Я, товарищ майор, хорошо продумал, всё тщательно взвесил. Да, действительно, мне никаких проблем не надо – ни здесь при отправке, не потом на таможне. Поэтому, я парабеллум и револьвер подарил жителю Республика Куба Энрико Аггилар. Есть его расписка, что в присутствии таких то и таких то свидетелей он получил от меня то-то и то-то… Адрес его у меня есть, номер парабеллума вы знаете. Если возникнет необходимость, я дам адрес и вы проедете и проверите мои слова в любое время.

Майор возмущённо сверкнул глазами, но тут же притушил свой взгляд: – Дурак ты, Цеханович… За оставшийся месяц многое, что может случится. И я тогда тоже встану в позу….

* * *

…. По всем раскладам я всё-таки попадаю на «Грузию». Это тебе не «Аджария», а комфортабельный, настоящий океанский лайнер. Там даже в футбол можно было играть на грузовой палубе, до того он был огромный. Девятипалубный, пять ресторанов, куча бассейнов. И прежний маршрут – Куба – Канарские острова – Одесса. Так что возвращение в Союз будет очень приятным и хорошим окончанием длительной командировки. Первую барку мы уже отправили, через неделю 10 мая вторая «Клавдия Еланская» отходит на Мурманск, а потом 10 июня «Грузия». Я ж не боец, который дни считает до дембеля и для меня лишний месяц наоборот не лишним становится во всех отношениях.

Но тут как «Гром с ясного неба» на меня обрушились неприятности.

– Товарищ старший лейтенант, вас комбриг к себе вызывает.

– Не понял? – Удивился я.

– Не знаю, позвонил оперативный и передал, – посыльный равнодушно пожал плечами, козырнул и исчез из кабинета. Грехов каких-либо за собой не видел. Может постановка задачи….? Нет, тоже не получается. Больше на какую ту подляну смахивает. Такие неожиданные вызовы всегда чреваты. Шёл и ломал голову над непонятным вызовом. И всё больше и больше склонялся, что причина связана с моим отбытием. Вторая барка, которая отходила через семь дней была «Клавдия Еланская», ещё ходили на Кубу «Ермолова», «Балтика» и эти три корабля у убывающих никогда не котировались. Во-первых: маршруты их пролегали в северные широты в Ленинград, Калининград и Мурманск без захода в какие-либо порты. Во вторых: они не считались комфортабельными и были маленькими. В третьих: если по южному маршруту до Одессы было тепло и всё время можно было проводить на палубе, то на северных маршрутах дня три ещё и можно гулять на палубах, то последующие прогулки с каждым днём будут всё меньше и меньше. Так что формирование воинского эшелона «Клавдии Еланской» проходило с трудом. Если солдат и сержантов, которым в принципе было по фиг на чём и куда плыть – лишь бы быстрее на дембель, то с офицерами и прапорщиками всё это было гораздо труднее. Тут в ход пускалось всё – лишь бы туда не попасть.

Вот и я шёл и прикидывал все отмазки, чтобы пустить их в ход, если такая перспектива замаячит передо мной. Правда, не знал под каким соусом мне это предложат.

В кабинете комбрига помимо полковника Меркурьева находился и вечно недовольный начальник политотдела, что меня насторожило ещё больше. Доложил о прибытие и замер в пяти шагах от Т-образного стола командира, но тот махнул рукой и я присел на стул напротив НачПо, который остро и недоброжелательно взглянул на меня.

Я год служил при старом комбриге полковнике Затынайко, который был яркой личностью во всех отношениях. Вёл себя достаточно независимо с начальством и различными комиссиями. И как командир он тоже был отличным, а вот полковник Меркурьев на его фоне терялся. Наверно не было сильных покровителей и ему приходилось всё время лавировать и играть в «политику». Его мечтой было попасть в академию генерального штаба, отучиться там и получить генерала. И он всё делал, чтобы эта мечта осуществилась.

Сейчас оба полковника молча сидели и изучающее смотрели на меня. НачПо смотрел с изрядной долей подозрительности, а в глазах комбрига читалась заинтересованность. Я же всем своим видом изображал невинного агнца и готовность выполнить