Главный герой 2 - Леонид Алексеев

выбежал на крыльцо, бросил наручники на землю и заревел медведем. Он вдыхал и сглатывал слюну, унимая рвотный позыв. Придя в себя, Данила подцепил наручники палкой и отнёс их к пруду. Добродушный толстяк отразился в воде со всеми подробностями, вплоть до испуга на лице. Данила обтёр выполосканные железные браслеты о траву, обернул их шершавым листом лопуха и сунул зелёный свёрток в карман. Арматурина лежала на прежнем месте. Данила подхватил её по пути и решительно направился в сторону Катиного поместья.

На первом этаже стояла непривычная тишина. На массивном столе прибавилось пустых бутылок — две из-под шампанского и одна водочная, которую открыли утром на спортплощадке. Часы показывали начало третьего. Данила, поднимаясь на второй этаж, старался наступать на ступени как можно ближе к перилам, но трижды доски под ногами громко скрипнули. В Катиной комнате ничего не изменилось. Брюки по-прежнему лежали на полу, поло — на кровати. Толстяки в зеркалах трюмо не стали переодеваться, покидали вещи в чемодан и застегнули молнию. Взяли по ржавому пруту и крадучись подошли к двери.

Данила прислушался и медленно отворил дверь. Не успел он сделать и шага, как ручка выскользнула из руки — дверь кто-то потянул. Отпущенный чемодан хлопнулся об пол. Данила шагнул в коридор, левой рукой поймал край двери, рванул на себя и не раздумывая ударил железякой сверху вниз. Кровь брызнула на стены и Даниле в глаза. На лице обнажённой Аглаи застыло болезненное недоумение. Она зажмурилась, инстинктивно подняла руки, но потеряла сознание, не успев схватиться за голову. Деревянный пол заглушил звук падения, только голова гулко стукнулась о крашеные доски. Данила оторопел, но страх разоблачения вернул ему подвижность. Он затащил Аглаю в комнату. Хотел поднять на кровать, но увидел на трюмо в плетёной корзинке среди катушек с нитками, тесёмок и прочей поделочной чепухи моток скотча и пренебрежительно хмыкнул. Наматывая липкую плёнку на стройные голени над лодыжками и тонкие запястья, Данила испытал прилив нежности — даже голова заболела от столкновения страсти и стыда. Он задвинул тело под кровать, как чемодан, поднял окровавленную арматурину и сунул скотч в карман.

Тишина в коридоре по-прежнему успокаивала и настораживала одновременно. «Откуда взялась Аглая?» — Данила нашёл дальше по коридору ещё одну комнату. Он повернул ручку двери и заглянул в щель. На широченной кровати спал ничком голый Стас. На полу скукожились два использованных презерватива.

«Зачем мне этот лось? Просто взять вещи и бежать», — Данила посмотрел вдоль коридора, тут же вспомнил Аглаю под кроватью и, ступая на носок, шагнул внутрь. Скрип половицы оглушил, как раскат близкого грома. Данила мгновенно вспотел. От слабости в коленях он отпустил ручку двери и опёрся о стену. Стас не шелохнулся, даже не вздрогнул. Голод снова заворочался под ложечкой, но страх немного отступил. Данила отпустил стену и сделал ещё шаг. Сквозняк. За спиной захлопнулась с фанерным дребезгом дверь. Стас засопел, перевернулся на спину и открыл глаза. Данила непроизвольно спрятал прут за спину.

— Даник? — Стас щурился спросонья. — Ты чего тут?

— А, там… — Данила кивнул в сторону коридора. — Аглае плохо.

— Да ты чё… — Стас соскочил с кровати. — Где?

Он покрутился на месте, нашёл в ногах постели трусы и на ходу принялся натягивать их. Данила в растерянности попятился к двери.

— Идём скорее! — Стас вставил одну ногу и поскользнулся на презервативе.

Стас, падая навзничь, даже не успел позвать заблудшую женщину. Голова с упругим оттягом ударилась о спинку кровати, и тело брякнулось об пол, как связка поленьев.

Данила бросился связывать Стаса. От волнения дрожали руки. Скотч ложился неровно — топорщился и пузырился. Прихватив ноги Стаса над коленями, Данила перевёл дух и принялся за руки. Сводить предплечья и одновременно наматывать на них скотч получилось не сразу, но в конце концов Стас со сложенными впереди руками выглядел заснувшим во время молитвы праведником. Только торчащие изо рта трусы приземляли образ.

— Свингер-клуб устроили, — презрение в голосе Данилы смешалось с яростью.

Он решительно вышел в коридор и уже не крался, не озирался, не прислушивался, а стремительно направился в противоположное крыло дома.

Одна дверь в этой части второго этажа отличалась от двух других простотой отделки и открывалась наружу. Данила потянул ручку. Незаперто. На стеллажах поперёк кладовки лежала аккуратно сложенная хозяйственная утварь, на крючках по стенам висели тряпки и верёвки, в углу стояли удочки. На толстом гвозде висели санки, из деревянной подставки торчали лыжи. Данила осмотрел верёвки, молоток, фомку. Фантазия рисовала картины мести средневековой жестокости. На полке нашлись новые мотки скотча.

— Ну держитесь! — Данила сунул по одному в карманы по обе стороны шорт, швырнув старый на пол.

Вторая дверь оказалась заперта. Данила два раза для верности толкнул её, нажимая на ручку. Простая догадка вдруг обожгла мозг. В следующей комнате с Валерой может быть Катя. У Данилы свело живот и увлажнились глаза. Что ему делать, если она там? Хотелось уйти, он даже повернулся, но неясная фантазия — невесомая, как нитка сахарной ваты, остановила вдруг сладким возбуждением. Не больше ли других Катя заслуживает возмездия?! Ясности сознания ещё хватало понимать, что это только оправдание, договорная мораль. Но власть! Власть над Катей, над такой женщиной, как она, насилие над запретной красотой, низвержение её силы.

Язык скользнул по горячим губам, пальцы погладили медный блик на ручке. Данила достал из кармана наручники. Наждачный лист лопуха упал на пол. Блестящие дужки задорно застрекотали, делая полный оборот.

Данила нарочито медленно, продлевая наслаждение, подошёл к двери спальни, решительно толкнул дверь и нырнул внутрь, как парашютист в небо за бортом самолёта. Мозг, распалённый воображением, впитывал картинку, как сухарь воду. На кровати, такой же большой, как у Стаса, лежала голая девушка, привязанная за руки и за ноги к металлическим прутьям спинки кровати. Данила сначала не хотел признавать в ней Марину. Обманутые ожидания его даже расстроили. Замешательство прервал Валера — его Данила сразу не заметил.

— О, Данич! Хочешь присоединиться? — Лёжа на животе, Валера приподнялся на локтях и повернул голову.

— Нет, присоединить! — Данила в мгновение ока оказался у кровати.

Дважды стрекотнули наручники, застёгиваясь на Валериной щиколотке и на толстой стойке спинки.

— Даня, да ты шалун? — Валера всё ещё принимал происходящее за игру.

Марина сначала инстинктивно пыталась прикрыть грудь и прочее, дёргала коленями и локтями, но шёлковые ленты не отвязывались. Растерянность на её лице сменилась смущённой улыбкой, Марина, видимо, смирилась с перспективой любви втроём.

— Только повернись! — крикнул Данила и ткнул Валеру арматурной под ухо.

Марина завизжала, Валера заматерился и