Петруша и комар - Игорь Викторович Левшин

Столь резкое снижение цен не стоит рассматривать ни как благотворительность, ни как глупость, что, впрочем, в глазах наших соотечественников одно и то же. Расставаясь с частью прибыли, мы возмещаем ущерб лавиной ценнейшей информации о наших покупателях, которая многажды окупится сторицей. Играя на их страсти к халяве, мы заставим их заполнять подробнейшие анкеты. Главе программистского департамента (там всего-то трое, но это для повышения его самооценки) предстоит продумать алгоритм, который позволит наглядно представить информацию.

«у вас, я так понимаю, уже есть идеи интерфейса», — мрачно перебил «глава».

«разумеется, вам, уважаемый, — сказал я, — предстоит продумать алгоритм, который даст каждому покупателю в соответствие определенную букву, да-да, просто букву, обычную букву кириллического алфавита, что может быть наглядней для визуализации сложных многомерных пространств данных?»

Юноша хмыкнул, пробурчал что-то под нос (видимо, «придурки; ладно, мне пофигу») и пошел думать.

Через двадцать дней, то есть вчера днем, все было готово. Я вывел данные в обычный вордовый файл и прильнул к экрану в поисках сообщения.

И что же я нашел в двух килобайтах информации?

Ну? Что же я нашел?

КОНТАКТ (!!!)

Вот так. Неплохо для начала? А? Не зря? Не зря? То-то же.

Что дальше? — спросите вы. Запасемся, друзья, терпением. Боюсь, сегодня ночью я не сомкну глаз. Да и кто бы заснул на моем месте? Но — прерываю свое повествование. Ненадолго. Ибо за мной пришли. За мной пришли. До встречи!

* * *

Вася сидит на скамейке спиной к деревянной стене голубятни. Он неподвижен. Спит? Глаза закрыты. Байковая рубашка порвана на рукаве и заблевана. Об этом можно судить по запаху, не по цвету. Давно стемнело. Окна не горят, тихо. У ног в пыли возится на четвереньках его друг Лёня, собирает на ощупь рассыпанный инструмент. Осколки разбитой бутылки вонзаются в колено. Леонид не обращает внимания: он не до конца протрезвел от случившегося, алкогольная анестезия еще действует. Газовый ключ липкий, к нему пристали волосы.

Наконец, инструмент собран в сумку. Леонид садится на скамейку рядом с Василием. От сотрясения кепка сваливается с его черного проломленного затылка. Тело норовит завалиться набок. Леонид судорожно крестится, поправляет кепку и тело. Но тут рыдания захлестывают его. Он падает обратно в пыль, в осколки и кровь. Стоя на коленях, он сжимает уши руками, чтобы не слышать собственного жуткого воя.

Люба. Люба, — слышится в его вое. Люба. Как же ты, а? Как же ты?

WHAT A MAN ARE YOU?

Одет Иван Лебежев был ничего так, со вкусом. По последней моде или не по последней — не знаю, но мне кажется, что круто был одет, хотя как бы и умеренно: кроссовки, стилизованные под кеды, джинсы из серой мягкой ткани (и то и другое куплено небось на распродаже в каком-нибудь Гамбурге). На неширокой груди простенькая, но не дешевая бежевая футболка без рисунков и надписей. Командировки. Зарплата не самая маленькая. И в фитнес заглянуть не ленился, он даже в клуб любительского бокса похаживал. Работал в частной фирме, небольшой, но сидела она на жирнющих госзаказах.

Деятельность этой фирмы, царствие ей небесное, была связана с музыкой, и в обязанности Ивана входило прослушивание горы музматериала, почти все по собственному выбору. Приятные обязанности, чего там. Работали они в основном на военных. После известного случая с норвежским берсерком Андерсом Брейвиком силовые министерства призадумались: как бы приспособить современную музыку к военному ремеслу. Дело в том, что Брейвик, эта белокурая бестия, был в наушниках. Он перестрелял больше сотни человек под бравурные звуки саундтрека к «Властелину колец».

Исторически мысля, военные-то марши всегда считались важной составляющей боеспособности армии. Новому поколению генштабистов виделись солдаты, идущие в атаку не под крики «За Родину! За Сталина!» (или под «Вашу мать!» по версии либералов), а под грохочущую в наушниках музыку. Но почему «Властелин»? Чем хуже «Властелина», скажем, техно или… Или что? Вот это «или», собственно, и было задачей рабочей группы, в которую входил Иван.

Коллектив был соответственно молодой и довольно пестрый. В основном, конечно, выпускники престижных вузов, но попадались и довольно-таки отмороженные персонажи — HR-отдел искал таких, каких просили ребята, хоть с помойки заказывай. Карт-бланш практически. Пробовали музыку разных жанров и направлений: классику (первым испробовали марш из «Ленинградской симфонии» Шостаковича), панк и постпанк с постхардроком и построком, блэк-металл (Burzum — наше всё), индастриал во всех видах и в умопомрачительном количестве. Но это все решения, ждавшие на поверхности, так сказать. Выяснилось, что и совсем невоенную музыку — нью-эйдж, эмбиент — исключать не следует: тесты в тире показывали обнадеживающие результаты.

Испытуемые добровольцы стреляли в подвале, на бывшей репетиционной базе музыкантов. Звукоизоляция прекрасная, проекторы для просмотра видео, крутой аппарат. И менеджмент не досаждает: громковато. Нравы вольные. Наполовину всерьез обсуждалась даже тема «ганджубас вместо устаревших 100 грамм для храбрости». Короче, покуривали, потягивали пивко, ни в чем себе не отказывали.

Дни шли, деньги тратились и копились. Иван из «за тридцать» переползал в «под сорок», но тем энергичней мотался по фестивалям в поисках музычки, вдохновляющей на подвиги. Через третьи фирмы покупались дорогущие осциллографы для измерения биотоков, или чего они там мерили. Хорошо вооруженные тестировщики сидели теперь в подвале все в проводах, по настенным экранам бегали какие-то синусоиды — как в плохих фантастических фильмах.

Так продолжалось, думаю, года два. На третий с Иваном случилась неприятность: он влюбился.

Она была байкершей ни много ни мало. Но поначалу Иван вообще не обратил на нее внимания. Он возился с подбркой джей-рока: в наушниках Koss орали японцы, на экране метались в пышных креналинах тонкошеие фигуры с гитарами — Versailles, их сменили гривастые Omnyo-za, а их — неистовые Dir en Grey.

Замначальника лаборатории, Вася Метелин, он же Курт, постучал по плечу.

— Внимание! Друзья, представляю вам новую сотрудницу. Это — Вера, прошу любить и жаловать и все такое. Фултайм. Она спец по «гаражу» — The Strokes, The Vines, все дела. Очень для нас ценное приобретение, уверяю. Не обижайте. Хотя ее