Меркьюри - Эми Джо Бернс

том, что они станут прятаться? И не прокляты ли они с Уэем лишь потому, что Бэйлор заметил ее первым? Но ведь это не погасило в ней желания. Как не смогло и удержать от того, чтобы во тьме забираться по шпалере к окну Уэйлона и нырять к нему в постель.

Рано или поздно их, конечно же, должны были засечь. Но они были так юны! К тому же стояла зима, ― а когда падает снег, то одну живую плоть неизменно влечет к другой.

Однажды декабрьской ночью они лежали в постели. От гирлянды, которую Мик протянул над окном, кожа у Марли вспыхивала красными и зелеными отсветами. Уэйлон, такой теплый и надежный, вытянулся подле нее, задумчиво водя пальцем по переливающемуся разноцветному узору на ее теле. Давая ей все, чем он обладал, и ничего не прося взамен.

– Скажи, ― заговорила Марли, пропуская пальцы сквозь волосы Уэйлона, ― а как так вышло, что у вас рифмуются имена?

– В смысле, Бэй, Уэй и Шэй?

Марли кивнула.

– Так это, чтобы рифмовалось с отцовским именем. Мик ― укороченное от МакКэй. Девичья фамилия его матери.

– Рифмовать имена Элиза придумала?

Уэйлон усмехнулся.

– Да вряд ли. Кажется, одного из нас она хотела назвать Теодором.

Казалось невероятным, что Элиза их до сих пор не обнаружила. С другой стороны, Марли начала подозревать, что миссис Джозеф уже привыкла намеренно игнорировать происходящее. На их семейных ужинах Марли не появлялась с тех пор, как порвала с Бэйлором. Она хотела позвонить Элизе и извиниться за свое отсутствие, но так и не собралась с духом. Что же касается Элизы, то один раз она уже к Марли приходила, и девушка сильно сомневалась, что та сделает это повторно.

На первом этаже большого дома открылась и захлопнулась входная дверь. Затем стали поскрипывать ступени лестницы, и Марли с Уэйлоном затаились. Потом послышалось, как закрылась еще одна дверь, и стало тихо.

– Марли, ― произнес Уэйлон, ― мне это не нравится.

Девушка похолодела.

– Что?

– То, что мы трусливо прячемся. Это нечестно по отношению к тебе. Приходи завтра на ужин, и мы всем всё расскажем.

– Но Бэйлор…

– Бэйлора я не боюсь.

Марли тоже нисколько не боялась Бэйлора. Она просто воспользовалась тем, как он тянет время, чтобы выйти наконец из созданного ею треугольника. С Бэйлором она порвала, но что она действительно потеряла ― так это некое иллюзорное содружество с Элизой. И теперь она нашла себе утешение с Уэйлоном. Как же отчаянно хотелось ей стать частью их семейной истории! Но быть частью чего-то означает также делить общие сложности. И нести общую ответственность.

– А чего ты боишься? ― спросила она.

– По правде? Что кровельщик из меня дерьмовый. И что я разочаровываю свою семью.

– То есть для тебя это главное? Больше всего на свете ты боишься их подвести?

Уэйлон не ответил.

– Ты вовсе не плохой кровельщик, Уэй, ― твердо сказала Марли. ― Это никак не может быть правдой.

Уэйлон пожал плечом.

– Но и неправдой не является. Бэйлор, например, рожден для рисковой работы. Он тащится от всего этого, а я нет. Никогда не понимал этой радости. Я умею это делать и делаю неплохо. Но я никогда не буду скакать по стропилам без страховки и карабкаться по шатким балкам чисто ради удовольствия.

– Так это осторожность. Разве это плохо?

– Мне там очень страшно, Мар! ― повысил голос Уэйлон, но тут же сбавил тон: ― Вот чего мне не могут простить. Всякий раз, как я лезу на крышу, меня охватывает страх.

– Уэй, мне кажется, это хорошо, что ты боишься.

– Да ничего подобного!

Но, как бы горячо ни возразил ей Уэйлон, Марли поняла, что в этом есть свой резон. Именно на его страх и полагались Джозефы. Им необходимо было, чтобы Уэйлон боялся, потому что остальным это внушало спокойствие и уверенность. Страх делал его рассудительным, твердым. Ответственным, как говорила Элиза. Боясь, что сам Мик не сумеет получать хорошие и гарантированные доходы за свой труд, Уэйлон согласился управлять семейным бизнесом. Боясь, что Бэйлор сочтет себя преданным, если брат заберет у него Марли, Уэйлон просил ее подождать. Вот только она не стала ждать. Она давила на него, пока у него не осталось сил сопротивляться, и теперь Уэйлон готов был перевернуть с ног на голову все то, на что так рассчитывала его семья, просто потому что хотел быть с Марли.

Именно она превратила Уэйлона в того, кем он изначально не являлся, и она всерьез опасалась, что для Джозефов это может иметь скверные последствия.

– Я не могу на это пойти, Уэйлон, ― сказала Марли. ― Это разрушит твои отношения с семьей.

– Не разрушит.

– Разрушит. Они ж не только на меня будут злиться, Уэйлон, но и на тебя тоже.

Марли не могла избавиться от растущего в ней дурного предчувствия. Ей подумалось, что она ведь сама губила Уэйлона – медленно, капля за каплей, с самого первого вечера на крыше напротив автокинотеатра. Она хоть раз за это время задумалась о его благополучии? Она обращалась с ним так же, как и его семья, и брала от него все что могла, потому что все до единого верили, что с осторожным Уэйлоном Джозефом все всегда будет в порядке.

Было бы лучше, если бы она просто самоустранилась ― так, как много раз уже делала прежде.

– Это я виновата, что мы так ускорили события, ― тихо сказала она. ― Это полностью моя ошибка.

Марли последний раз выскользнула из постели Уэйлона и оделась, как горячо он ни шептал ее имя, как ни умолял не уходить. Она побежала домой по темным улицам, как будто кто-то за ней гнался, хотя никого за спиной не было.

Влетев в квартиру, Марли выкрикнула в темноту:

– Мам! Нам пора переезжать! ― Хотя Рут в ту ночь не было дома.

Она бухнулась в кровать и вскоре провалилась в сон. Было холодно, и утром Марли проспала, не услышав будильник. Она прогуляла школу, затем пропустила и следующий учебный день.

После уроков у нее на пороге нарисовалась Джейд.

– Ты не явилась на совещание по поводу салона на выпускных, ― сказала она, решительно направившись на кухню, где Марли только-только достала из микроволновки пакет с пышущим жаром попкорном. ― Необходимо обновить данные о наших средствах, к тому же ты обещала мне помочь с устройством моего pop-up салона.

– Послушай, Джейд, ― покачала головой Марли. ― Тебе будет лучше без меня.

– Эй! ― вскинулась подруга и, вырвав у нее из рук попкорн,