Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

– Вот и Вадик, Вадим Петрович Белаш, должен быть таким – сильным, надежным. Чтобы жизнь знал, чтобы справиться смог, как ты говоришь, с любой бедой. И чтобы его полюбила настоящая женщина. Такая, как ты…

Вадим смотрел на прижавшихся друг к другу родителей и сам чуть не плакал…

Устроили проводы. Он уже знал, как все проходит – попрощался с уходящими в армию одноклассниками. Все ребята на проводах веселились, провожающие же их девчонки плакали и обещали ждать. А ему никто ничего обещал. На проводы пришли только одноклассницы. Его белокурая, кудрявая, невысокого росточка «Кнопка» была далеко. Ничего у них с ней не вышло. «Дружили» – держались за руки и целовались – два года: то ругались, то мирились, то сходились, то расходились. После школы пошла «Кнопка» в торговое училище, а потом уехала на Севера – в Норильск – вместе с матерью на заработки. Перед самым ее отъездом окончательно разругались. Пока же учился в техникуме, так постоянную подругу себе Белаш не успел завести: никто из окружающих девушек и близко не был похож на его добрую, умную, «с характером» маму. Наверное, спутницу жизни искать ему нужно было не в его дворе, не в техникуме и не соседнем швейном училище – где-то в другом месте.

Так и ушел Вадим на военную службу, не оставив на гражданке ту, что обещала ждать. Стал переписываться сразу с несколькими девушками – приходят на корабль письма «Самому лучшему матросу», а то и «Самому веселому солдату». Неизвестно где взяв адрес их военного почтового ящика, девушки пишут: ищут, кто – развлечений, кто – свою судьбу. Просят фото. И хотя никто из подруг по переписке особо не нравился Вадиму, он не сомневался, что где-нибудь рано или поздно найдет ту единственную, ту самую лучшую девушку в мире. Которая скажет: «Ты у меня сильный, надежный…»

На призывном пункте в военкомате спросили:

– Есть пожелания по роду войск?

Ему было все равно. Офицер покачал головой и что-то вписал в бумаги:

– В Афганистан пойдешь интернациональный долг выполнять… Сначала – в учебке в Казахстане, а потом – туда, на войну…

На войну – так на войну. После армии уже никакой ветеран не скажет ему: «Салага, отсиживался в техникуме». И отец произнесет с гордостью: «Дед служил, отец. И я служил в армии. И сын мой с честью свой долг выполнил. – И может быть добавит: – Благодаря ему сейчас у нас мирная жизнь в стране…»

Так что спокойно ждал Вадим среди пьяных призывников, когда приедет «покупатель» – представитель воинской части – и увезет их из Красноярска в казахские степи. Но все пошло не так, как должно было. Во дворе сборного пункта построили каких-то ребят, долго пересчитывали. Потом кто-то крикнул:

– Не хватает одного человека!

Ему ответили:

– Возьми любую карточку!

Через минуту крикнули еще раз:

– Вадим Белаш! С нами убываешь.

Он подошел к строю:

– Куда?

Появившийся из-за спины человек в черной форме подмигнул:

– В морфлот, братишка.

– На три года?! – изумился Вадим. О такой перспективе он как-то даже и не задумывался. Готов был два года провести в Афганистане под пулями, но еще один лишний год…

А «покупатель» его «успокоил»:

– Лучше три года пить компот, чем два года рыть траншеи…

Так что не на кого было жаловаться Вадиму. По собственной инициативе оказался он на военной службе, а, стало быть, и на корабле, и в каюте Морозова. Товарищи думают, что Белаша вызвали к особисту из-за Чекина. И это, конечно, могло быть причиной. Но Вадим не сомневался, что дело, прежде всего, в том, во втором разговоре с Морозовым. После первого, пообещав особисту служить делу партии, Белаш постарался сразу же забыть о данном обещании, но через неделю его вызвали снова.

Вадим задумался о том, всех ли Морозов вызывает второй раз? Так же, как вызывал его, Пасько, Матроскина? Вроде бы не всех. Или просто не все рассказывают о своей второй, третьей, четвертой встрече с особистом? Сообщают Морозову то, что требуется, а товарищам о своих визитах умалчивают?

Конечно, после команды «Ужинать!», проводив офицеров взглядом, Белаш не пошел к особисту. Тот ведь наверняка не у себя, тоже «чифанит» вместе с другими звезднопогонными в кают-компании. А вот после ужина идти придется. Куда денешься?! Большой сбор второй раз не сыграют…

На ужин была «сечка» с теми самыми куриными желудочками, о которых говорил Пасько. Шуша с удовольствием наяривал вязкую кашу из дробленого зерна, Вадим же лишь выковыривал из нее мясные кусочки. Впрочем, он жевал их, не замечая вкуса. Вспоминал тот второй вызов к особисту.

Морозов уже не пригласил его сесть. Спросил сразу, как только старшина переступил комингс каюты и закрыл за собой дверь:

– Ты помнишь, о чем мы говорили?

Белаш кивнул:

– Конечно, и я готов помогать Родине, партии, для чего и нахожусь здесь на боевом корабле. Согласно уставу стойко переношу все тяготы и лишения военной службы…

Морозов ухмыльнулся:

– Да-да… Я в курсе, что в последнее время ты очень увлекся изучением дисциплинарного и корабельного уставов.

Вадим с готовностью подтвердил:

– Так точно. Ликвидирую пробелы. Повышаю свою боевую выучку. Как же можно служить и не знать устава. Я ведь еще не уволен…

Морозов продолжал смотреть на него с ухмылкой:

– Значит, хочешь дослужить как полагается… по уставу…

Белаш сделал удивленное лицо:

– Так точно. А разве вы не хотите?

Задать такой вопрос особисту было большой дерзостью. Но Вадим так выпучил глаза, что Морозов чуть не рассмеялся:

– Конечно, хочу. Как все советские офицеры и матросы… Я вижу, Белаш, ты на самом деле умнее, чем кажешься на первый взгляд… Кстати, о чем вы беседуете с офицерами, когда совместно несете вахту на юте?

Вадим как бы задумался, посмотрев сначала в подволок, потом переведя взгляд на портрет генерального секретаря:

– О море, о родных краях, о последних решениях пленума ЦК КПСС…

– Неужели, – удивился Морозов и подсказал, – и, конечно, об уставе?

– Конечно-конечно, – поспешил уверить его Белаш. – Я ведь – младший командир, и должен советоваться с более опытными, старшими по званию боевыми товарищами.

– Ну-ну, – покачал головой Морозов и стал перелистывать какие-то бумажки на столе. Может быть, это было личное дело Вадима, а может, «закладные» бумаги «особых товарищей», вроде Слепы.

Пока Морозов просматривал записи, Белаш перебирал в голове разговоры с вахтенными офицерами: когда, с кем и о чем разговаривали. Четыре часа стоять у трапа корабля скучно. Так что вахтенный со звездами на погонах обычно позволяет