Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

class="p1">Сергей смотрел на черные крупинки и колебался, опять вспоминая всех тех, кто уйдет вместе с тем. Но думал он недолго. Чиркнул спичкой по «терке» и стал наблюдать, как маленькое пламя быстро пожирает дерево, как белое превращается в черное. Когда огонек подобрался к пальцам, перехватил спичку за другой конец, и дождался, пока она догорит. Потом уронил черный длинный, дымящийся уголек, который медленно спланировал туда, куда нужно: прямо на крупинки пороха. Конечно, ничего не произошло – выгоревшая спичка была уже холодной.

Воронок зажег еще одну. Также выпустил ее из пальцев, когда она прогорела. И еще одну. Он наблюдал, как горят и тухнут спички, как они – черные, легкие – долго-долго падают на порох. Сергей все-таки не мог решиться: одно дело – самоубийство, когда ты решаешь собственную судьбу, и другое – убийство людей, часть из которых ни в чем не виновата.

Внезапно ожила громкая связь. Судя по всему, между собой переговаривались матросы из каких-то двух постов: наверное, случайно щелкнули тумблер соединения с зарядным погребом. Сергей вслушался в разговор и понял, что это за тревога, почему она именно «боевая», для чего заряжены орудия и что будет после того, как кто-то из кораблей первым нанесет удар по противнику.

Воронок представил себе два больших взрыва и решил, что, возможно, это лучший выход. Все устроится, взорвется само собой. Не будет никакого самоубийства или убийства. Никто, даже на том свете, не станет его жалеть или осуждать. Им будут гордиться, матери придет совсем другое письмо: «Ваш сын погиб, с честью выполнив свой воинский долг…» Сергей представил, что, возможно, его даже наградят посмертно. Алевтина будет в день рождения сына вынимать медаль из шкатулки, показывать ее школьникам, которые возьмут шефство над женщиной, родившей героя, и станут помогать ей по дому и огороду – она совсем немолодая уже…

Он вспомнил, как выглядит деревенское кладбище, но потом помотал головой: его не похоронят среди берез и осинок, потому что, как настоящий моряк, упокоится «приходящий» на дне океана. Однако возле сельсовета поставят памятник с надписью: «Сергей Воронко. Знаете, каким он парнем был…»

Спичка обожгла пальцы, и Сергей плюнул на них, заодно загасив и огонек. Подумал: «А что если "Суворов" с "американцем" разойдутся мирно?» Тогда все останется по-прежнему. Ему нужно было самому решать и решаться.

Мелкая дрожь пробежала по телу Воронка. Он глубоко вдохнул в себя воздух, шумно выдохнул и взялся за очередную спичку. Заметил, как дрожат пальцы. Чтобы придать себе решимости снова запел. Запел первое, что пришло в голову. Запел, забыв, что его слышат и в снарядном погребе, и в башне:

«Наверх вы, товарищи, все по местам!

Последний парад наступает!

Врагу не сдается наш гордый "Варяг",

Пощады никто не желает!..»

Собственный голос не дал Сергею услышать щелчки в устройстве громкой связи. Воронок не заметил, что к снарядному погребу и первой башне подключаются все новые и новые боевые посты. Через считанные секунды его слышала уже значительная часть экипажа корабля. Даже в боевой рубке, где находилось командование крейсера, вдруг вырвалось из динамика:

«Все вымпелы вьются, и цепи гремят,

Наверх якоря подымают.

Готовятся к бою орудия в ряд,

На солнце зловеще сверкая!..»

Старпом встрепенулся:

– Кто?! Что?! Молчать!

Но его остановил командир корабля:

– Отставить, старший помощник! Пусть поет! Вывести звук на всю внутреннюю и внешнюю трансляцию!

Воронок, глядя на зажженную спичку, продолжал петь у себя в погребе. Он не знал, что его голос, усиленный радиоаппаратурой, мощно звучит теперь уже по всем помещениям, гремит на верхней палубе:

«В предсмертных мученьях трепещут тела,

Гром пушек, и шум, и стенанья,

И судно охвачено морем огня, —

Настали минуты прощанья…»

По всему кораблю переглянулись между собой находящиеся на боевых постах матросы, старшины, мичманы, офицеры, «мыши» и «караси», «полторашники» и «годочки», «пиджаки» и «настоящие». Кто шепотом, кто в полголоса, кто во весь голос подхватил:

«Прощайте, товарищи! С Богом, ура!

Кипящее море под нами!

Не думали, братцы, мы с вами вчера,

Что нынче умрем под волнами!

Не скажет ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы русского флага…»

Сергей продолжал петь, когда «американец» вдруг резко принял в сторону. Фрегат отвалил, как будто услышав, испугавшись песни Воронка, как будто поняв что-то, чего не мог понять ранее.

С каждой минутой вражеский корабль все больше удалялся от «Суворова», не меняющего курс. Ракеты и орудия продолжали целиться друг в друга. Рука капитан-лейтенанта Гарашко по-прежнему лежала на красной кнопке. В тревожном ожидании прошло пятнадцать минут, двадцать, тридцать, пятьдесят. Лишь через два часа, когда уходящий на восток американский фрегат был виден только на экране радиолокационной станции, командир крейсера приказал:

– Разрядить орудия!

Командир дивизиона главного калибра нажал на красную кнопку. Корабль вздрогнул, облегчаясь.

Кроме экипажа «Суворова», никто не слышал грома выстрелов. Никто не видел всплесков упавших и взорвавшихся вдалеке от берега боевых снарядов. Находящаяся на Западе Родина продолжала спокойно спать.

Командир корабля отдал новый приказ:

– Отбой боевой тревоги. Курс – на Совгавань.

– Есть курс – на Совгавань.

– Как у нас со связью?

– Теперь все в порядке!

– Запросить «добро» на заход в бухту.

– Есть… Товарищ командир. Спрашивают, для кого? Какому кораблю дать «добро»?

– Крейсеру «Александр Суворов»! Подключите микрофон к общекорабельной трансляции, чтобы меня слышал весь экипаж.

– Есть!

– Товарищи матросы, мичманы и офицеры! Только что был получен запрос на заход крейсера в Советскую Гавань. Никто нас не ждет, и, стало быть, за время перехода мы не были обнаружены. Как и требовалось по условиям учений, скрытно дошли до места назначения. Поздравляю Вас с успешным выполнением поставленной перед нами боевой задачи! Ура!

– Ура-а!!! – протяжно разнеслось в боевых постах.

Когда корабль зашел за боновые ограждения залива Советская Гавань, по трансляции раздалась знакомая команда:

– Корабельному оркестру прибыть на бак!

Над бухтой грянул встречный марш Военно-Морского Флота.

Через несколько недель крейсер покинули отслужившие свои три года, увольняемые в запас матросы и старшины. Их места заняло молодое пополнение – восемнадцатилетние ребята, прибывшие с Русского острова и из Ванинского полуэкипажа. После очередных учений и планово-предупредительного ремонта крейсер «Суворов» ушел в новый дальний поход. На боевую службу…

Конец