Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

Снова взявшись за управление наводкой обеими руками, Темнов подумал о Зиме, о том, насколько можно доверять этому парню. «Коллега» по бригаде был сообразительным, ушлым парнем, всегда добивался всего, чего хотел. Он и от армии сумел открутиться «по состоянию здоровья», хотя здоров был как бык – и не в институте учился, а на стройке работал. Причем вкалывал Валерка не хуже всех, премиальные регулярно имел. И с девушками у Зимы все легко получается. И «Яву» себе купил. И в командировку именно его от строительного управления отправили: привезет из Владивостока не только требуемое оборудование, но и красную икру, копченого палтуса, сушеных кальмаров, которых днем с огнем не найдешь в магазинах Самары. Наверняка еще что-то прикупит из импортной одежды, которую моряки из «загранки» привозят и сдают на берегу по выгодной для них цене.

Выходило, что всем из себя Зима – стоящий парень. Однако никогда Олег особо не дружил с ним, хотя и разница в возрасте у них была небольшой, и работали нередко на одном участке. Не только Темнов не сближался с «коллегой». Зиму в бригаде отчего-то недолюбливали все: молодые смотрели на него с подозрением, «заслуженные» – со снисхождением. Причина тому Олегу была не понятна: «коллега» никогда не подводил ни коллектив, ни его лично. Жадноват только был, всегда со скрипом на общебригадные дела деньги выделял, но все-таки выделял же.

Думая о взаимоотношениях среди членов бригады, Темнов пожал плечами: может быть, все-таки слишком мало знал он Зиму. Эта мысль привела к тому, что Олег засомневался: действительно ли «коллега» хочет помочь. Темнов начал подозревать Валерку в том, что тот, возможно, хочет сделать так, чтобы и у товарища не очень хорошо сложилась личная жизнь. Зима сам семью не заводит и не хочет, чтобы у других она образовалась? Какой-то неприятный осадок остался на душе Олега после того разговора во Владивостоке. Все вроде правильно ему советовал Зима, но сомневался Темнов.

Еще беспокоило Олега то, что действительно ли, воспользовавшись помощью Зимы, отделается он всего лишь подаренной тельняшкой. Не захочет ли «коллега» позже с него еще что-то потребовать, ведь жадность, как известно, штука безграничная. «Коллега» может легко взять Темнова «на крючок»: мол, если что, Вере расскажу о том, кто ее «заказал». Олегу было не ясно и то, как поведут себя впоследствии дружки Валерки. Темнов ничего не знал об этих «людях», которые за «магарыч» готовы человека на бетонные ступени бросить.

Вопросы, которые задавал себе Олег и сейчас, и всю предыдущую неделю, были непростыми. Поэтому он несколько дней сидел над начатым письмом, поэтому рука долго не могла написать слова «…хочу купить себе новую бескозырку…» Сначала Темнову казалось, что это письмо похоже на затяжной выстрел: выматывает, вытягивает всю душу. Однако, после долгих тяжелых раздумий Олег не сомневался, что вынести негодный заряд на руках гораздо легче, чем написать такое письмо. Когда имеешь дело с затяжным, то от тебя ничего не зависит – просто выполняешь инструкции, а если все-таки рванет, так на то воля божья. А с письмом все по-другому: именно Олег должен все решить. Сам. За него никто не может вынести приговор Вере и ее-его ребенку. Часами сидя над начатым письмом, Темнов снова и снова вспоминал дни и ночи, проведенные с девушкой во время отпуска. Вынимал из-за обложки-кальки книжки «Боевой номер» витой волосок. Целовал его. Щекотал им себя по лицу. Нюхал его и узнавал-вспоминал запах Веры. А еще думал об Алене, о тех девушках, с которыми дружил, встречался ранее, и о тех, с которыми обязательно встретится после ДМБ на гражданке. Сколько их на «отпускных» танцах смотрело на Олега. Сколько ждали, что он их пригласит. А Темнов приглашал только Веру. Вспоминая об этом, он снова начинал думать о ней и рука тянулась к карману с книжкой «Боевой номер». Но Олег гнал образ Веры из головы. Начинал думать о том, что другие женщины, которых он встретит, могут быть лучше ее. Однако тут же кто-то в его голове осторожно замечал: «Могут быть лучше, а могут и не быть». Отец по-пьяне как-то сказал Олегу, что после того как встретил маму Таю, сколько ни заглядывался на других, а лучше женщины не видел, и что очень рад, что не проморгал, не оставил ее кому-то другому…

Конечно, Темнов мог бы пропустить слова отца мимо ушей, что с того возьмешь – спившийся человек, кому он теперь нужен. Но Олег помнил: матушка говорила, что ее подруги завидовали, когда замуж выходила. Завидным женихом был Руслан Гаврилович – симпатичным, работящим и зарабатывающим. Таким, каким будет его сын после ДМБ.

Олег гнал от себя эти размышления: когда отец с мамой Таей поженились, все было по-другому. Прошлись под ручку – жених и невеста. Поцеловались – значит, в загс. Сегодня, считай, уже в конце двадцатого века, молодые люди встречаются и расходятся безо всяких обязательств. Темнов успокаивал себя и тем, что Вера ничего не требует от него. Олег снова спрашивал себя: может он ей и не нужен на самом деле? Она такая самостоятельная. Захотела – встретилась с ним, захотела – разошлась, захотела завести себе ребенка – и завела. Решение рожать – это ее решение. Но, думая так, Темнов возражал себе: это не только ее ребенок, решение, как ни крути, должен принимать и второй «родитель».

Эта последняя мысль придала ему решимости, и он дописал тогда письмо: «…хочу купить себе новую бескозырку…» Положил конверт в карман, но так и не отправил.

Теперь, обдумав все еще раз, крепко держась за наводку орудия, Олег кивнул себе: все он решил правильно. После отбоя этой тревоги доведет дело до конца. Как только прозвенят три звонка, то вместе со всеми покинет башню, но пойдет не в кубрик, а сразу же по «низам» на корму – к почтовому ящику, бросит в него письмо. Конвертик долетит до Самары, а там Зима сделает все как надо. Темнов освободит и себя, и Веру. Не над чем будет больше ломать себе голову. Ни ему, ни ей…

Концерт по заявке

Воронок прибежал в погреб подавленным. Он так замечательно заснул: видел сон о возвращении в деревню по форме «номер три» к матери, к Марине. А