Река жизни - Владлен Петрович Шинкарев

Я хорошо помню тот день, когда он появился у нас с бесстыжими глазами, пряча свой взгляд от матери. Глядя прямо в его неверные глаза, мать отчётливо произнесла:

– Я не хочу твоего двоедушного милосердия! Уходи! Уходи!

Когда отец ушёл, мать рассказала мне недвусмысленный случай, который произошёл с ней в Сибири. Однажды у неё разболелся зуб, а зубного врача по близости не было. Это случилось в пургу и мороз, да мы ещё маленькие были, без присмотра не оставишь. Подружка, работающая на промывке паровозов, посоветовала на больной зуб положить накипь. Она быстро сбегала к паровозу и принесла кусочек, как казалось, спасительного вещества. Положили накипь на ночь на зуб, и мать быстро заснула. Когда утром проснулась боли не было, но вместе с ней и зуб исчез-распался. Зуб был ещё крепкий, при правильном за ним уходе он бы прослужил ещё несколько лет, но наверняка со временем его пришлось бы удалять.

«Так лучше сейчас его удалю: ни боли, ни тяжёлых мучений», – промолвила мать, глядя на меня сквозь мокрые глаза!

Тяжёлые и грустные воспоминания и такие разноречивые письма меня взволновали так, что я уже знал, о чём писать Маринке, не боясь своих первых чувств и возможных ошибок. Я торопился взять в руки ручку и чистый лист бумаги. Голова моя горела, сердце замирало… Я решился…

Ты не пой мне, сестричка, морали,

Как купаться в реке голяком!

На ветру мы любовь осушали,

Что свалилась на нас косяком!

Вспоминаю я наше веселье,

Когда грудь наполнялась тоской.

Ах, какое впитал я похмелье,

В сенокосной поре за рекой.

Целовались в саду, том цветущем,

Мы по-детски легко и светло.

Не хотелось мне знать о грядущем.

И не думать о том, что прошло!

Хороша была жадная воля.

Она звала меня наперёд.

Если в чувствах простор и приволье,

То любовь просто так не пройдёт.

Потому что скорбим мы и плачем

По потерянным дням, где любовь

По ночам нас тревожно дурачит,

Не найдя объяснений и слов!

Это была моя первая проба пера!

15. Мучительное ожидание

Отправив своё письмо, я то и дело стал заглядывать в пустой почтовый ящик, ругая сестру на чём свет стоит за то, что она в течение месяца не нашла время даже черкнуть пару ласковых слов своему любимому брату. Когда пошёл второй месяц, а от сестры никаких весточек нет, я не на шутку расстроенный отправил второе письмо с поздравительной открыткой, в котором, поздравив её с Новым Годом, пожелал быть внимательной к своим родственникам и отвечать на их письма. Через месяц, не получив ответа, я отправил Маринке третье письмо. Я действовал по принципу: чем томительно ждать, лучше с надеждой догонять. В этом письме я уже запальчиво о любви не говорил, лишь только непрестанно хвалил тётушку за бескорыстную помощь и любовь ко мне, вскользь упомянув, что меня приняли в комсомол. Незамедлительно буквально через десять дней я получил долгожданное письмо, пропитанное не только духом любви, но запахом сена, столь мне знакомого и сладостного.

«Дорогой и любимый братик!

Ты не знаешь, что твоя любимая тётушка учудила!

Два первых письма она скрыла от меня.

Я же, не получив от тебя ни одной весточки, очень обиделась и решила с тобой никаких дел даже родственных не иметь.

Как-то, зайдя после школы на почту, спросила, были ли письма Мельниковым?

Почтальон сказала: – аж три!

Обида моя моментально исчезла, мне стало совестно за себя и за то, что я твоей клятве не поверила. Уже после Нового Года, на зимних каникулах, я устроила безудержный и бескомпромиссный допрос мамаши. И здесь она не выдержала и призналась, что письма перехватила, и стала высказывать мне всякие претензии по моему поведению: зачем купались голяком, зачем целовалась, и тому прочее?

Она усиленно допытывалась, не было ли у нас интимной близости. Это настолько меня обидело, что я перестала с ней разговаривать, и лишь, когда она попросила у меня прощения, я немедленно взялась за ручку, чтобы в спокойном, любящем тоне с тобой пообщаться.

Я за тебя безмерно рада, и горжусь твоими успехами!

Когда прочитала твой прекрасный стих, мир для меня стал просветлённым и чистым. Не знаю, что такого крамольного в нём нашла мамаша, что, испугавшись откровения, спрятала письма от меня.

Она и сейчас часто повторяет, что не красиво девушке со своей любовью навязчиво лезть в душу парню. Мол, девушка должна быть скромной и застенчивой, свои чувства надо уметь скрывать, тем более, Владлен брат, как никак родная кровь по отцу.

Когда ты уехал, я часто писала тебе письма, может быть, чересчур откровенные, поэтому, возможно, не решалась их тебе пересылать. Я их складывала в стол, как теперь догадываюсь, их мать все перечитала. И стала просто бояться наших отношений,

Ряд писем самых откровенных я прятала в книгах, так она и туда добралась, часть писем изъяла, но из души чувства-то не сотрёшь!

Вот и сейчас пишу тебе письмо, а за спиной, то есть за дверью комнаты, чувствую, стоит цензор с мечом, готовый лишнее всё вырезать. От волнений не вижу каждую пропущенную букву или запятую, эти вечные ошибки не дают мне покоя. Я вышла на финишную прямую. Мне нужна только медаль, чтобы осуществить свою долгожданную мечту и быть с тобой рядом, сколько Бог отпустит нам времени.

Прочитав твой стих, матушка сразу же заявила, что жить я у вас не буду, так как в одной комнате и развернуться негде, да и от института далеко. Мать до того изменилась после твоего отъезда, что часто чушь несёт: мол, моя дружба с тобой только учёбе будет вредить.

Ты спрашиваешь, как я учусь? Нынче стало учиться в школе трудно. Из-за этой политехнизации всё время гоняют на мех двор, изучаем трактора, сельхозмашины. Зачем они мне нужны. не понимаю, когда я собираюсь стать врачом. Да и жить и работать в сельской местности не собираюсь. Когда я сказала об этом матери, она не захотела меня понять, не поверила мне, что моё назначение, наивысший смысл жизни – лечить детей от всяких