Предрассветный час - Женя Паук

День семнадцатый.

Мари была не в восторге от моего намерения присоединиться. Должен признаться, я не сразу сказал, что это приказ. Решил посмотреть на чистую реакцию. Она пыталась отговорить меня.

– Тебе будет не интересно, Винс! Чисто женский коллектив! – говорила она, изображая свою обычную лукавую интонацию. Именно изображая, даже я это смог уловить. И это напугало меня более всего. Она менялась. Но я не подал виду, вздохнул и признался, что это приказ. Мари понимающе закивала головой и велела следовать за ней.

Ноль обитала в самом дальнем домике, опасно расположившемся на краю обрыва. Я слышал, как волны яростно бьются о скалы, когда мы стояли у двери, и слышалось в этом звуке предостережение. Но предаваться подобного рода ощущениям было некогда, дверь открылась и на пороге возникла она – в своём неизменном балахоне, босыми ногами и нарочито неаккуратной причёской. Во всём её образе и поведении чудилась мне какая-то показушность и неискренность, и я никак не мог понять, как эта женщина смогла расположить к себе такого циника и реалиста как Мари Дэнуа, и, должно быть, я опасался сам попасть в её сети. Но кто-то же должен в этой ситуации сохранять рассудок?

– Прошу, проходите, не стойте на холоде, – вежливо сказала Ноль, галантно пропуская нас внутрь. Она нисколько не удивилась моему присутствию, либо профессионально не подала виду.

Обстановка внутри была довольно уютной, домашней. В большой комнате, куда нас привели, разгорался огонь в камине, на столике стоял походный чайник, на диванах лежали шерстяные пледы. Жестом Ноль пригласила нас сесть и тут же начала хлопотать с сервизом. Я отказался от чая, но Ноль всё равно всучила мне чашку с горячим и, надо признаться, соблазнительно пахнущим напитком, и, даже не глядя на меня, обратилась к Мари:

– Дорогая, напомни мне, на чём мы в прошлый раз остановились?

Вот сука, подумал я и гневно взглянул на Мари, будто говоря – неужели ты не видишь?

Но Мари была словно сама не своя.

– Ну… я рассказывала Вам об отношениях с отцом…

Она замолчала и покосилась на меня.

– О, прошу, не надо стесняться. Он здесь, с нами, а значит, и он скоро поймёт. Если бы был не способен – его бы сюда не прислали, так ведь?

Мари кивнула и продолжила говорить. Она рассказывала о том, что её отец ни в что её не ставил, считая, что женщина не способна добиться никаких успехов в жизни, что её единственное предназначение – рожать детей. Разумеется, в ответ на это Мари всю свою жизнь положила на то, чтобы доказать ему, что он не прав, и конечно же, ничего не доказала. В глазах отца она оставалась «всего лишь женщиной». Но когда Мари плюнула на это неблагодарное дело и решила наконец жить так, как именно она хочет, выяснилось, что, в общем-то, детей она завести не против. С мужчинами не складывалось, она нашла донора и родила прекрасного сына. И всё было хорошо, но от привычки побеждать не так-то просто отказаться. Потому в тот роковой день Мари поехала на соревнования по покеру, а сына забирал из школы водитель, который любил ездить другой дорогой. В итоге – авария, оба погибли. Мари чувствовала свою вину за случившееся, ведь если бы она поехала за ним сама – этого бы не случилось. Её отец, разумеется, также обвинил во всём её.

Я слушал всё это с болью в сердце и растущим ощущением, что я здесь лишний. Мари это заметила и сказала:

– Не волнуйся, Винсент, мы всё понимаем. Мне надо было рассказать тебе раньше, прости, но это не так-то просто…

– «Винсент»? «Мы»? Мари, серьёзно? Да что с тобой?! – не выдержал я, вскочил и опрокинул на себя этот проклятый чай, – Мари, ты имеешь полное право никому про такое не рассказывать! Ай!

Кипяток добрался до моих ног и я был вынужден отлучиться в ванную. Ноль снисходительно предложила мне чистые брюки, я гордо отказался. Когда я вернулся, Ноль держала Мари за руку и что-то тихо и уверенно ей говорила. По щекам моей подруги бежали слёзы. В этот момент, кажется, впервые в жизни мне искренне захотелось кого-то ударить. Ноль бросила быстрый взгляд в мою сторону, очевидно, считав мои чувства, улыбнулась и сказала:

– Прошу вас, Винсент, я знаю, вы считаете меня врагом. Поверьте, я только хочу помочь. Вашей подруге необходимо выговориться, отпустить своё прошлое, переосмыслить его. Видите ли, беда нашего вида в том, что у нас очень хорошая память. И так уж она устроена, что плохое запоминается лучше всего. Это необходимо, чтобы избегать опасности в дальнейшем, но за счёт передачи знаний наше сознание развилось гораздо стремительнее древнейших механизмов выживания. Эти механизмы стары и часто ошибаются, и это нам приходится постоянно доказывать нашему внутреннему зверю. Мы не должны ругаться с ним, объявлять ему войну. Зверь хочет всего лишь защитить себя, нам лишь нужно указать ему правильный путь к безопасности.

Психотерапевт. Либо психолог – пронеслось у меня в голове. Будь я проклят, если в прошлом она не работала с людьми. Вот как ей это удаётся.

– Я помню нашу первую встречу. Тогда я была не в себе, и прошу прощения за плохое первое впечатление, которое, вероятно, я на вас произвела. Но с тех пор многое изменилось, встало на свои места…

– Я абсолютно уверен, что наше место вовсе не здесь, – уверенно перебил её я, – Мари, может пойдём обратно уже?

– Винсент… прости, но я впервые за долгое время чувствую себя на своём месте. Мне кажется… тебе тоже стоит уже… сдаться.

И тут я вылупился на неё так, что и сам почувствовал: ещё чуть-чуть, и глаза вылезут из орбит. Ноль не смогла сдержать улыбку и сказала:

– Винсент, проявите уважение к чувствам вашей подруги, если она и вправду вам дорога. Вам кажется, что она не в себе, но на самом деле она только сейчас раскрылась по-настоящему. Впервые за всю свою жизнь.

И тут что-то внутри меня треснуло и надломилось. Я ещё раз заглянул в лицо Мари и понял, что Ноль права. Лицо Мари Дэнуа было ясным и чистым, и я осознал, что на самом деле всего лишь ревновал. Я оказался бесполезен для неё. Она нужна была мне больше, чем я ей… И незнакомка за пару недель сделала для неё больше, чем я за все эти долгие месяцы.

Мы поговорили ещё немного, хотя я по большей части молчал, и слушал