Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру

падал прямо на нас. Так как я все не отпускал пальто, тень оглянулась, пальто, в которое она закуталась, распахнулось, и я увидел, господин следователь, – вот как вижу сейчас вас, – я увидел жуткий череп, который смотрел на меня глазницами, горящими адским огнем. Мне показалось, что передо мной сам Сатана, и при виде этого порождения загробного мира мое сердце не выдержало, несмотря на все мое мужество. Я больше ничего не помню до того момента, когда я оказался в своей комнате на постоялом дворе».

Глава 7

Посещение ложи № 5

Мы расстались с господами Фирменом Ришаром и Арманом Моншарменом в тот момент, когда они решили нанести краткий визит в ложу № 5 бельэтажа.

Они миновали широкую лестницу, ведущую из директорской приемной к сцене и ее помещениям; прошли через сцену, через вход для лож, потом, войдя в зал, повернули в первый проход налево. Остановившись между первыми рядами партера, они посмотрели оттуда на ложу № 5 бельэтажа. Они плохо ее видели, так как там царил полумрак, а на красный бархат барьера были наброшены огромные чехлы.

В эту минуту они были совсем одни в громадном сумрачном здании, и их окружала глубокая тишина. Как раз наступил тот час, когда рабочие сцены уходят выпить.

Смена моментально исчезла со сцены, оставив наполовину установленную декорацию; редкие лучи света – мертвенно-бледного и мрачного, казавшегося отблеском умирающей звезды, – проникали неизвестно откуда и падали на старую башню, чьи зубчатые стены, возведенные из картона, вздымались посреди сцены, все вещи в полумраке этой искусственной ночи или, скорее, этого обманчивого дня приобретали странные формы. Полотно, наброшенное на кресла оркестра, напоминало вздыбившееся море, чьи сине-зеленые волны неожиданно застыли по мановению руки повелителя бурь, которого, как всем известно, зовут Адамастор. Господа Моншармен и Ришар казались двумя матросами, потерпевшими кораблекрушение в этом неподвижном море из крашеного полотна. Они продвигались к левым ложам, как моряки, которые покинули свой корабль и пытаются добраться до берега. В сумраке возвышались восемь больших полированных колонн, которые казались волшебными столбами, подпирающими угрожающе наклонившуюся, готовую рухнуть скалу, основанием которой служили круговые параллельные линии, образованные ложами первого, второго и третьего ярусов. Сверху, с самой вершины скалы, затерянной в медно-желтом небе господина Ленепве, вниз смотрели некие лица, которые гримасничали и ухмылялись, издеваясь над беспокойством Моншармена и Ришара. Впрочем, в обычное время это были серьезные лица. Они звались: Изида, Амфитрита, Геба, Флора, Пандора, Психея, Фетида, Помона, Дафна, Клития, Галатея, Аретуза. Да, сама Аретуза и Пандора, печально известная своим злополучным ящиком, взирали на новых директоров Оперы, которые в конце концов ухватились за какой-то обломок судна и оттуда молча уставились на ложу № 5 бельэтажа. Как я уже говорил, они были обеспокоены. По крайней мере, я это предполагаю. Во всяком случае, Моншармен признается, что он был весьма впечатлен. Вот что он пишет: «Этот бред (какой стиль!) насчет Призрака Оперы, которым нас потчевали с самого первого дня, когда мы заменили господ Полиньи и Дебьена, в конце концов, без сомнения, повлиял на мое воображение и, если уж на то пошло, на зрение тоже, потому что – возможно, виной тому были декорации, среди которых мы, взволнованные, продвигались в тишине, или мы стали жертвами галлюцинации из-за полной темени – я увидел в ложе № 5 силуэт. Ришар, как, впрочем, и я, ничего не сказал, но мы одновременно взяли друг друга за руки. Так мы прождали несколько минут, не двигаясь, устремив глаза в одну точку, но силуэт исчез. Тогда мы вышли и уже в коридоре обменялись впечатлениями и поговорили о силуэте. Однако впечатления наши не совпадали. Я увидел что-то вроде черепа, лежавшего на барьере, а Ришар заметил силуэт женщины, похожей на мамашу Жири. Поэтому мы решили, что наше воображение сыграло с нами шутку, и, не сговариваясь, с хохотом побежали в ложу № 5. Вошли в нее и никакого силуэта там не увидели».

И вот мы уже в ложе № 5. Это была ложа как ложа и ничем не отличалась от соседних лож бельэтажа.

Господа Моншармен и Ришар, от души забавляясь и подсмеиваясь друг над другом, принялись обшаривать всю мебель, приподнимать чехлы, переворачивать кресла, обратив особое внимание на то, в котором обычно сидел «голос». Однако оно оказалось обыкновенным добротным креслом, в котором не было ничего сверхъестественного. Короче, это была самая рядовая ложа с красной обивкой, ковром, креслами и барьером. С величайшей тщательностью ощупав ковер и не обнаружив ничего подозрительного ни в нем, ни в самой ложе, они спустились в бенуар, расположенный ниже ложи № 5, прямо рядом с первым левым выходом из оркестровой ямы, но и там не нашли ничего заслуживающего внимания.

– Все эти люди попросту насмехаются над нами! – вскричал Фирмен Ришар. – В субботу даем «Фауста», и мы оба будем присутствовать в ложе номер пять бельэтажа!

Глава 8,

в которой рассказывается о том, как Ришар и Моншармен осмелились дать «Фауста» в прóклятом зале, и о том, что из этого вышло

Однако в субботу утром в своем кабинете директора нашли очередное письмо от П. О. следующего содержания:

«Уважаемые директора!

Итак, Вы объявили мне войну? Если вы еще хотите мира, вот вам мой ультиматум.

Он заключается в четырех пунктах:

1. Верните мне мою ложу; я желаю, чтобы она была в моем полном распоряжении начиная с этого момента.

2. Партию Маргариты будет петь сегодня Кристина Даэ. Не беспокойтесь о Карлотте: она будет больна.

3. Я рассчитываю на услуги мадам Жири, смотрительницы, которую вы немедленно восстановите в должности.

4. Уведомьте меня письменно через мадам Жири о том, что вы, по примеру ваших предшественников, принимаете мои условия, означенные в требованиях, включая пункт о ежемесячном содержании. Позже я дам вам знать, в какой форме будет происходить выплата.

В случае вашего отказа сегодняшнее представление „Фауста“ пройдет в прóклятом зале.

Имеющий уши да услышит!

П. О.».

– Как он мне надоел! – взревел Ришар, мстительно потрясая кулаками и с грохотом ударяя по столу.

Тем временем вошел Мерсье, администратор:

– С вами хочет поговорить Лашеналь. Дело, кажется, срочное, и он чем-то потрясен.

– Кто такой Лашеналь? – спросил Ришар.

– Ваш старший берейтор.

– Как! Мой старший берейтор?

– Ну да, сударь, – объяснил Мерсье. – В Опере несколько берейторов, и Лашеналь старший.

– Чем же он занимается, этот берейтор?

– Руководит конюшней.

– Какой конюшней?

– Вашей конюшней, сударь, конюшней Оперы.

– Разве в Опере есть конюшня? Честное слово, впервые слышу! И где она находится?

– В подвалах, со стороны Ротонды. Это очень