Баллада о Чертике - Збигнев Бжозовский

шла о каких-то лезвиях. С этими лезвиями получилась история под непонятным названием «афера». Яцек утверждал, что понятия не имеет, как выглядят пасюки и чем можно бриться.

Инспекторша явилась с утра пораньше. В сумке у нее были книжки.

— Может, возьмешь почитаешь?

Яцек выбрал одну, довольно увесистую. Название попадалось на афишах кинотеатров. Инспекторша ушла, а Яцек раскрыл книгу. Стал читать про приключения героя и его отважных друзей. Грубый и жестокий Левасёр похитил мадемуазель д’Ожерон и беседовал с ее братом:

«— Ха! Ты пустозвон, мерзавец, подлец… — И вслед за этим хлынул поток слов, значения которых мадемуазель д’Ожерон не знала, но все же могла понять их грязный и гнусный смысл».

Потом явился капитан Блад и кинулся в драку, чтоб спасти мадемуазель.

Яцек знал, конечно, намного больше слов, чем мадемуазель д’Ожерон, ему только интересно было, какие конкретно имелись в виду. И еще хотелось бы знать, умеет ли дядя-пират-квартирант фехтовать — хотя бы так же, как Левасёр.

Инспекторша тем временем прохаживалась у калитки. Ждала пасюка. Наконец тот пожаловал.

— Эй, послушай! Оставь в покое Яцека. Он же еще малолетний, а ты его сбиваешь с пути. Кстати, тебя разыскивает милиция.

Пасюк принялся доказывать, что он не виноват, на него возводят напраслину. Глазенки, однако, отводил. На бритой мордочке прямо написано было, что проходимец. Врал. Начал огрызаться:

— Ну чего? Чего? Что вы ко мне привязались?

Яцек услыхал разговор. Выглянул. Но инспекторша, маленькая и худенькая, с лицом, украшенным парочкой оспинок и небольшими усиками, ну никак не была похожа на капитана Блада.

Пасюк ретировался за мусорные баки. Но, видно, хорошенько все обдумал, потому что собрал вещички и смылся…

Объявился он не скоро, когда уже настали холода. Насмерть перепуганный. Вскочил на подоконник. Знаками показывал, чтоб не шуметь.

— Спрячь меня, — шепнул.

— Что случилось? Милиция?

— Нет. Дератизация. Ну, крыс травят.

Яцек спрятал пасюка под кроватью за ящиком, в котором держал учебники, тетради и разные мелочи. Вечером сунул ему свой ужин. Утром, перед тем как уйти в школу, — завтрак. Вернулся раньше обычного. Удрал с двух последних уроков. Бежал бегом.

Время было обеденное, но дома никого. Дверь открыл пасюк.

— Пойми, не могу я у вас оставаться. Пошли, поговорим по дороге.

Вышли к остановке. Ехали на автобусе, потом шагали по бесконечным прибрежным лугам. Сгущались ранние зимние сумерки. Снег начал идти и перестал. Пасюк утром наелся, но у мальчика от голода подводило живот.

Яцек спросил, не прицепится ли опять милиция в связи с кражей в гастрономе: оттуда, как писали, пропало полсотни бутылок морского рома.

— Можешь не беспокоиться, — ответил пасюк, — у меня отличное алиби, не хуже, чем у твоего папаши.

Они брели, спотыкаясь на кротовинах. Становилось все темнее.

— Ты сейчас прямиком в море?

— Само собой.

— Может, напишешь?

По реке уже плыли льдины. Яцек с пасюком поднялись на деревянный помост. Пасюк был заметно возбужден — как всякий перед путешествием. Встал на задние лапки. Хвост сунул под мышку.

(А там дядя-квартирант…)

— Обожаю далекие странствия. Я из морских крыс, хотя и бродячих у нас в роду хватало.

Как раз приближалась большая льдина.

(Или детский дом…)

— Ну, — перевел дух пасюк, — мне пора. Поплыву.

Прыгнул на льдину и поплыл.

— Подожди! — крикнул Яцек.

История близится к концу. В конце очень бы пригодилась инспекторша. Ох, как нужно, чтобы она появилась, чтоб успела! Иначе… Эта зимняя река… А не появится инспекторша, тем хуже для нее — останется с носом.

Перевод К. Старосельской.

Зеркала

Как быть с терпеливым гостем? Может, он чувствует себя обманутым, разочарован? Волшебные-то чары его и разочаровали. Гость рассчитывал, что выяснит… разберется… Хотел спросить, почему так… то есть он, конечно, понимает, но, честно говоря…

Гость… (Это женщина?) Так вот, гость… (Или мужчина?) А может быть… Очень рад, что ты зашел, как тебя зовут?

Некто страшно таинственный… Зажги вечером свечу, посмотри в зеркало, увидишь… Или посмотри в зеркало утром.

Мне кажется, следовало бы поговорить с гостем, кое-что ему объяснить. Дети собираются в парк на аттракционы. Мы пойдем с ними. По дороге и поговорим.

Мальчики идут на остановку. Подкатил автобус. Едем в парк, на аттракционы. Довольно долго. А там на подставках из труб уже стоят огромные репродукторы. Оглушают музыкой. Площадка огорожена барьерчиками. Только мы подходим — внезапные сумерки зажигают гирлянды разноцветных лампочек.

— Встречаемся здесь. А теперь можете…

Ребята ныряют в толпу. Занимают очередь перед кассами, усаживаются в креслица карусели. За той загородкой — комната смеха.

Сперва у одного мальчика вытянулась шея, потом он вдруг сам вырос, стал выше всех людей на свете. Потом у него изменилось лицо, он как будто повзрослел, а ростом стал поменьше.

— Ну что? Чего там?

Отвечает Кругляшка или Зютек:

— В обыкновенных зеркалах еще не то можно увидеть. Хотя бы у нас в группе, в умывалке. Надо только встать поближе к углу. Голова отламывается. Честно!

— Правда?

Большим, конечно, такого не увидеть. Но если нагнуться…

Гость… Может быть, предупредить вопросы? Спросить за гостя? Попытаться ему ответить?

— Почему в этом доме иногда все как в сказке?

В старых книгах написано, что были бывают поучительные, а сказки оказывают благотворное влияние. Значит, сказка способна творить добро. Своеобразными, однако, способами. Мельтешат какие-то старухи: одна в ватнике, другая привезла «что-то вкусненькое». Подходят люди.

— Что это? Что здесь творится?

— Добро. Взаправдашнее. Скорее всего, тут будет дом для детей.

— Да это ж на сон похоже. Такое может детям присниться. Давайте выясним: что может случиться наяву, а что во сне.

Это, кстати, нелегко сделать. Во сне тоже не всякое может случиться. Что происходит во сне?.. Ни египетский сонник, ни фрейдистские теории точного ответа не дают. Думаете, с детскими снами иначе?.. Очень трудно разобраться в том, что снится детям. У взрослых сны попроще. Например, одному человеку, который работает воспитателем в детском доме, иногда снится затерявшаяся в романтическом пейзаже — озера, туманы, лунные дорожки — крошечная фигурка. Эта крошка — сон ребенка. В джинсиках. Куда-то бежит…

Или другой сон. Какое-то здание — учреждение. Лабиринт коридоров. Просители в коридорах, служащие. Двери, двери, двери. Разные отделы. Таблички. Дверная ручка. За письменным столом сидит обыкновенная пестрая корова. Говорит человеческим голосом: — Я ориентируюсь в проблематике. Вопрос о детях надлежит…

Воспитатель проснулся в холодном поту.

Но мы-то сейчас на аттракционах, вон пещера ужасов, а рядом — в двух шагах, в броске мячиком, в трех выстрелах из духового ружья — настоящие плитки шоколада, и лимонад, и значки. Мы в городке аттракционов. Сшибаются маленькие автомобильчики, сыплются искры, вертится чертово