Место клизмы изменить нельзя. Рассказы морского доктора - Михаил Сорин

– Вон!!! Вам всем двойка, чтоб я вас… больше не видел и не… – дальше мы не слышали, так как кинулись выполнять первую команду.

Наш катер уже к тому времени ожидал нас, качаясь у борта крейсера.

– Олег, – задыхался я от бега и от хохота, – как это ты сообразил насчет волос?

– Доктор, а что было делать? Я чувствовал, что еще минута, и он лягаться начнет, вот и ляпнул первое, что на ум пришло, тем более, идею он сам подсказал – насчет прически…

Пропуск

Эта маленькая белая картонка, моя бородатая физиономия на фотографии, текст на португальском языке и большая круглая печать гласившая: Консульский отдел посольства СССР в Народной Республике Мозамбик, целых семь месяцев были для меня и пропуском и удостоверением личности в выше указанной стране, а затем предметом моих очередных приключений в ситуациях, в которые я по воле проведения постоянно ввязывался.

Все началось с того, что все участники экспедиции имели гражданские паспорта моряков заграничного плаванья, а я не имел. С собой у меня было только удостоверение личности офицера, а с ним в той стране, где мы изображали гидрографов, с моими документами разгуливать было, по крайней мере, просто опасно, а порой и безрассудно. Там шла гражданская война и я должен был иметь такой же, как у всех «Паспорт моряка». Почему? Объяснять долго. Время было такое. Слава Богу, что выпустили, а там как знаешь. Сиди себе на борту гидрографического судна и бойся сойти на берег. Но доктору в стране, где болезней столько и таких, о которых и в учебниках не все написано, долго в затворниках не усидишь.

Короче говоря, после того как я двум важным особам из нашего посольства позвонки на место вставил, избавив их, таким образом, от радикулита, пропуск мне этот и выдали. После чего я обрел свободу к передвижению, и множество чудесных разностей успел повидать, но об этих африканских приключениях я расскажу в других своих повествованиях. А сейчас мой рассказ о «пропуске».

Итак, стоял теплый декабрьский вечер. Теплый, потому что это было в городе Харькове, а там погода сродни с нашей Прибалтикой, когда на Новый год идет проливной дождь, набухают почки, распускается верба и зеленеет под окнами трава. Мы стояли на вокзале и молча, взирали на очередь за билетами в железнодорожную кассу. Сказать, что это было большая очередь, значит, ничего не сказать. Это была громадная, живая, змееподобная страна. Со своими законами и жизненными правилами. Она постоянно перемещалась с места на место, нечленораздельно гудела, агрессивничила, периодически отрыгая счастливых, а чаще несчастных и замученных пассажиров. Люди стояли, сидели, спали, что-то порой жевали, все ждали одного – билетов на поезд, а их почему-то не было. Наступал 1996 год. Моя боевая непромокаемая Группа медицинского усиления, пыталась вернуться домой из дальнего похода. Группа состояла из трех человек, я – командир этого формирования, майор Володя Литвиненко, он же стоматолог, анестезиолог; капитан Игорь Губиев, он же терапевт, кардиолог, инфекционист и мой ассистент на всех хирургических операциях, проводимых нами в море. Мы возвращались из Севастополя после месяца скитаний по Атлантике, Северному и Черному морю. Ровно месяц назад приказом оперативного Флота нас отправили сопровождать Плав-мастерскую, которая, возвращалась из ремонта в Лиепае, тогда ещё нашего порта. На борту был больной с острым аппендицитом. Мы их догнали у мыса «Скаген». И ночью, в четырех бальный шторм, с Малого противолодочного корабля, который нас доставил из Балтийска, с помощью баркаса, пересели к ним на борт. Помню боцмана- «юмориста» с МПК, который на мою просьбу выдать нам спасательные жилеты, ответил:

А если вы утонете, как я их списывать буду?

Учитывая погодные условия, в которых мы находились, вопрос был более чем резонным. Мы согласились, что списывать будет очень тяжело и дружно отказались от жилетов. Потом нас пытался раздавить Датский сторожевик, который никак не мог понять, что мы тут делаем в такую погоду. А так как баркас был очень маленький и в штормовой непогоде совершенно ненаблюдаемый, то нас просто не замечали, а тут еще заглох движок и если бы не ракетница, то списывать действительно было бы нечего. Как мы забирались по штормтрапу на высоту трехэтажного дома, лучше не вспоминать. Короче говоря, помощь мы все-таки оказали и ПМ-ку до Севастополя сопроводили. По дороге еще умудрились загореть в Средиземном море и выглядели весьма импозантно на Харьковском вокзале в декабре месяце, правда, на нашу импозантность никто внимания не обращал, люди стояли за билетами насмерть. Надо было что-то делать. Я был старший, значит и решение принимать мне.

Итак, Игорь остается с вещами, а мы с Володей идем к Железнодорожному военному коменданту.

Возражений не последовало. У окошка к коменданту, а сидел он почему-то за стеклянным барьером, как рядовой кассир, в словесной перепалке сражались два «пехотинца». «пехотинцами» мы называем всех тех, кто не одет в морскую форму. Один из них носил погоны полковника, а второй, как и я, подполковничьи звезды. А вершитель судеб имел три маленькие звездочки, но он имел нас всех в виду. Мокрые от напряжения и совершенно осипшие от словесной перепалки, неудовлетворенные спорщики отвалились от окошка. И тут у меня мелькнула совершенно фантастическая идея. Я смело подошел к амбразуре, где восседал нахальный узурпатор судеб человеческих.

Товарищ комендант, – произнес я независимым голосом – мне срочно нужно три билета до Калининграда и обязательно в купированном вагоне.

Может вам СВ. и личную проводницу на каждого? – невозмутимо вялым голосом последовал ответ, – вы что, об луну ударились? И от сотрясения единственной извилины не видите, что здесь творится?

Я все вижу и слышу, но в противном случае предоставьте мне и моим офицерам отдельную комнату с охраной, – и не дав опомниться наглому оппоненту протянул в амбразуру его выгородки мой мозамбикский пропуск из порта. Блефовать, так блефовать и потом, мы ничего не теряем, а наглость, как говорится, второе счастье.

Что это?

А вы откройте и ознакомьтесь.

Но тут все написано не по-русски.

Прочтите, что написано на печати.

Прочитал, и что дальше?

А дальше – вмешался в разговор, до сих пор оторопевши, молчавший Володя. Он сразу узнал мой документ и решил немедленно вступить в игру, почему он догадался о моей безумной затее я расскажу вам ниже, – мы летим из одной африканской державы и у нас с собой груз, требующий отдельного помещения и, конечно, охраны.

Какой еще груз? – оторопело, недоумевая, начал заглатывать наживку комендант.

Оружие и вакцина, и еще кое-что, что составляет строгую государственную тайну. Да вы печать внимательно читайте.

«Консульский отдел, Мозамбик», – по слогам прочитал военный чиновник, – а вы тут каким боком?

А военные атташе? – Я опять включился в диалог.

А причем тут медицинские погоны?

А потому, что «крыша» и вообще, старший лейтенант, вы не слишком много задаете вопросов? Вам и так выдали информации больше, чем положено при вашей должности.

Комендант молча поднял взгляд. Несмотря на невысокое звание – это был уже не очень молодой человек и, как теперь было видно, очень уставший, но нам нужно было уехать, и мы устали не меньше.

Черт с вами, охраны у меня, конечно, никакой нет, да и связываться с вашим братом не охота, – он поднял трубку телефона – Маргарита Петровна? Да, комендант, что у нас с бронью? Обкомовская? Хорошо, даже прекрасно, мне нужно три номинации. Не придут, а я говорю, не потребуется, они заранее всегда сообщают, короче это не ваше дело, а мне связываться с этими «органами» тоже не хочется. Вас в одном вагоне, но в разных купе устроит? – наконец обратился он в нашу сторону.

Конечно, в вагоне будут небольшие проблемы, но я надеюсь, что мы с ними справимся.

Ну и молодцы. – Что-то человеческое промелькнуло в его взгляде и тут же потухло. – Идите в военную кассу, вас там уже ждут.

Очередь напоминала Брестскую крепость в период ее осады.

«Не пробиться будет», – прошептал мне на ухо Володя.

Не успел я и слова сказать