Скорость - Анатолий Гаврилович Рыбин

— Видите ли, — как бы заново начал беседу Алтунин, — отказ от защиты — это не призыв к смирению. Это, если хотите знать, стремление уберечь силы.

— А что значит «шума не люблю»? — продолжала допытываться Чибис. — Выходит, Сахаров отменил заседание бюро, а мое дело соглашаться, да?

— Зачем соглашаться. Стойте на своем, если считаете, что вы правы.

— Да, но заседание бюро все-таки отменено.

— Ну и пусть, а вы соберите коммунистов на беседу или просто для совета. А то и на летучке потолковать можно.

— Ах, вон что! — догадалась Чибис, и на лице ее появилась улыбка. — Я тоже об этом думала. Дело, конечно, не в форме.

Наступило молчание. Алтунин снова притянул к себе папиросы. Однако закуривать не решался. Он ждал, что, возможно, Елена Гавриловна кивнет ему, мол, хватит вам терпеть, дымите. Но тут в комнату вошел Сахаров. Откинул воротник, вытер платком лицо, спросил встревоженно:

— Что с паровозами?

Алтунин промолчал. Елена Гавриловна тоже не произнесла ни слова.

— А меня Кирюхин поднял с постели, — продолжал Сахаров. — Иди, говорит, срочно.

— Почему же вы у него не спросили, что с паровозами? — улыбнулся Алтунин.

Вошедший чуть не поперхнулся от возмущения. Он сказал с сердцем, что пришел в такую пору не шутки шутить, а серьезно разобраться в том, что происходит.

— Не с паровозами надо разбираться, а с людьми, — заметил Алтунин. Он хотел сказать еще, что секретарю парткома следовало бы не ждать звонков начальника отделения, а самому быть в курсе того, что происходит. Но его прервал дежурный. Распахнув дверь, он торжественно сообщил:

— Прохор Никитич, тепловозы пришли. Сразу четыре. И еще один передает нам Широкинское отделение. Только что звонили. Через день-два получим.

— Отлично! — воскликнул Алтунин и следом за дежурным направился в глубь цеха.

Там в распахнутые ворота вместе с гигантскими валами бурана вползали одна за другой новые машины.

14

На следующий день перед вечером вернулись из рейса Дубков, Сазонов-младший и Синицын. Роман Филиппович сразу же пошел докладывать начальству о поездке, а Юрий с помощником еще долго хлопотали у тепловоза. Они тщательно просмотрели двигатели, навели порядок в обоих машинных отделениях, насухо протерли весь корпус, от колес до выхлопных труб на крыше, и лишь после этого присели отдохнуть возле батарей парового отопления.

Появился Сазонов-старший. Скинув шинель и шапку, он торопливо пригладил седенькие волосы и подошел к тепловозу.

— Опоздал, батя, — чуть насмешливо сказал Юрий, не вставая со скамейки. — Уже отдраили. Не придерешься.

— А ты не спеши считать барыши, — заметил тот, деловито сажая на нос очки в роговой оправе. Затем он достал из кармана белый платок и провел им по холодному металлу. На платке появилось темное пятно. Александр Никифорович повернулся к сыну:

— Видал?

— Ну, видал, — как можно спокойнее ответил Сазонов-младший.

— Чего же ты мне мозги туманишь: «Отдраили»!

Задремавший было Синицын поднял голову, поморщился.

— Ох и папаша у тебя, Юра, одно наслаждение.

— Не волнуйся, — шепнул ему Юрий. — Сейчас мы его остудим.

Он подошел к отцу, повертел в руке взятый у него платок и возвратил со спокойной усмешкой:

— Чудной ты, батя. Ну кто же к металлу чистым платком прикасается? Ведь платок даже от носа грязным делается.

— Ты мне про нос не толкуй, — повысил голос Александр Никифорович. — Нос принадлежность сугубо личная, а тепловоз народный. Так ты имей к нему достойное отношение.

— Да ведь на улице буран, — пожаловался Юрий. — Весь капот в гололеде был, а теперь согреваться начал, потеет. От пота и воротник у рубахи пачкается. Сам знаешь.

— Ничего не знаю и знать не хочу. А что требую, изволь выполнять. В противном случае…

— Ну ладно, ладно, — согласился Юрий, доставая из ящика свежие концы. — Протрем еще раз, не поленимся.

Догадливый Синицын мигом покинул приятное место у горячих батарей и тоже принялся за работу. Александр Никифорович постоял немного, полюбовался, как светлеет крашеный металл под сильными руками молодых парней, и довольный полез в кабину машиниста. Когда его тонкая сутуловатая фигура скрылась из виду, Синицын сказал с усмешкой:

— Вот, Шерлок Холмс! Хорошо еще машины не знает.

— Не торжествуй, — загадочно улыбнулся Юрий. — Экзамен сдавать собирается.

— Правда?

— Честное слово. Такую развил активность. Каждый день в Дом техники ходит на консультации. — Меня вопросами засыпал. Обещает к маю дизель одолеть. Потом за электрооборудование возьмется. Так что покоя не жди… Да, ты знаешь! — произнес он вдруг оживленно и круто выгнул свои густые сросшиеся брови. — Это, пожалуй, здорово насчет белого платка-то.

— Что, что? — не понял Синицын.

— Здорово, говорю, придумал, батя. Новое отношение к современной технике. — Юрий откинул со лба волосы и, шутливо ударив ладонью по блестящему боку локомотива, весело продекламировал:

Полюбил я его всей душою,

С ним платком утираюсь одним.

От тебя, дорогая, не скрою…

Тра-та-та, тра-та-та, та-та-та.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Позади кто-то захлопал в ладоши. Друзья повернулись и увидели Майю Белкину. Ее внезапное появление смутило Сазонова. Он даже не нашелся, что сказать этой глазастой и до невозможности кокетливой особе. Выручил Синицын:

— Юра, кланяйся, публика в восторге!

— Не очень, — сказала Майя, неожиданно приняв критическую позу.

— Почему? — удивился Синицын.

— Потому что вдвоем утираться одним платком негигиенично. К тому же не ясно, кого автор называет дорогой?

— Эй, барышня! — крикнул Александр Никифорович, высунув голову из кабины. — Ты по цехам ходи, а хороводы не заводи. Время рабочее!

— Не волнуйтесь, пожалуйста, я по делу.

Она подошла к Юрию и с деланной официальностью доложила:

— Уполномочена доставить вас в кабинет начальника. Весьма срочно.

— Что случилось?

Майя лишь загадочно улыбнулась.

— Тайна, да?

Тяжело вздохнув, Юрий сунул тряпки в руки Синицыну, попросил его не ввязываться в спор с чересчур придирчивым контролером и пошел следом за Майей.

Пока пересекали шумные залы цехов, колесили между горами строительного щебня, Сазонов-младший молчал. Когда же стали подниматься на второй этаж, он схватил девушку за руку и со злостью спросил:

— Ну чего молчите, ведь знаете?

Майя поморщилась, но не ответила.

«Вот злодейка, — с досадой подумал Юрий. — Когда не просишь, все разболтает, а сейчас будто воды в рот набрала. Неужели ревизоры что-нибудь накапали?»

Однако тревога его оказалась напрасной. Он понял это сразу, как только открыл дверь в кабинет и услышал приветливый голос Алтунина. Здесь же, возле стола, закинув ногу на ногу, сидел Роман Филиппович.

— Проблему скорости обсуждаем, — объяснил Алтунин и вопросительно посмотрел на молодого машиниста: — У