Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

– Зубы почистить не забудь, чтоб перегаром не воняло на весь «Мосфильм». – Люба сделала глоток кофе, кинула в сумку яблоко и уже стояла в дверях. – У меня завтра важное подписание, так что меня сегодня не жди, вернусь поздно в ночи, если вообще вернусь. Мы закрываем самую крупную международную сделку в сфере нефтегаза в России.

– Такая ты у меня умница, Люб, – пьяно пробормотала младшая, на ходу стягивая с себя одежду.

Лариса завела будильник на одиннадцать и сразу отрубилась. Ей снилось, что она выступает на огромной сцене, как в Большом театре, в ярком свете софитов. Зал полнился восторженными лицами зрителей. Там были отец с матерью, Люба, Гена, тут же сидела Машенька, только взрослая, лет четырнадцати. Рядом с ней подружка, они держались за руки. Подружка почему-то была почти неотличимой копией Маши. Стало тревожно. Какая из них Ларисина дочь, а кто самозванка? В воздухе летали мелкие пылинки. Они взблескивали, и из-за этого свет казался драгоценным шелком. Лариса старалась вспомнить реплики своей роли, но они вылетели из головы.

Лариса проснулась ровно за минуту до звонка будильника, что случалось в дни важных встреч. Спешно подошла к зеркалу оценить последствия вчерашнего веселья. Лицо немного опухло, но голова была на удивление ясной. Лариса достала два кубика льда из морозилки, отнесла их в ванную и стала, слегка морщась, водить ими по лицу, старый трюк, еще времен учебы в училище. Собрала с пола листки, пробежалась по тексту. Ей предлагалась эпизодическая роль школьной учительницы в детективном сериале «Пересекая двойную сплошную». Нужно было отыграть небольшую сценку, в которой полиция прерывает урок и сообщает героине Ларисы, что в ее восьмом «Б» учится подозреваемый в двойном убийстве. Благо, текста оказалось немного, а память у Ларисы была превосходная.

В дороге запоминалось лучше всего. Лариса проговаривала реплики по пути до станции, в вагоне метро, в автобусе и уже на «Мосфильме», когда искала павильон. Пару раз в сознание врывался голос сестры: провалишься, провалишься! Тогда Лариса крепко зажмуривалась, мотала головой, шептала, что не позволит себя программировать. Наконец она обнаружила дверь, к которой скотчем был приклеен листок с корявой надписью красным фломастером «Кастинг Пересекая Двойную Сплошную». В паре метров от входа за столом сидела тучная женщина с парой килограммов африканских бус на груди.

– Вам куда?

– Лариса Великодная, на кастинг, роль учительницы.

Женщина в туземных бусах посмотрела на нее с недоверием.

– Чего так поздно? Кастинг с десяти утра идет.

– Я… мне сказали к двум подходить.

– Как знаете. Заполняйте анкету, вас вызовут по номеру. Направо по коридору. – Она равнодушно протянула Ларисе листок, на котором тем же красным фломастером была размашисто нарисована цифра двести сорок семь.

Обогнув необъятную женщину, Лариса оказалась в длинном коридоре, набитом битком. Девушек здесь было намного больше, чем парней. Кто-то сидел на полу, некоторые слонялись вперед-назад, насколько позволяло место, бормоча себе под нос. По разговорам Лариса поняла, что ждать долго, в туалет нужно идти в другой павильон, но люди боятся пропустить свою очередь, которая движется по невесть каким правилам, известным только людям за дверью с табличкой «Тихо! Идет съемка». Лариса прислонилась к стене и приготовилась ждать и терпеть. Но минут через десять из двери в конце коридора высунулась кучерявая блондинистая голова, и девушка лет семнадцати на вид громким, не соответствующим внешности голосом проорала: «Великодная! Великодная тут есть?» Лариса сперва опешила, затем бросилась к двери, расталкивая людей, провожавших ее неодобрительными взглядами. «Я тут! Тут!»

Ларисе показалось, что она открыла портал в другое измерение. В отличие от мрачного и душного коридора, помещение за дверью оказалось светлым и прохладным. За столом по центру сидела широкоплечая спортивная женщина лет сорока с короткими ярко-красными волосами. Слева и справа от нее крутили бумажные стаканчики с кофе одинаково лысые мужчины в костюмах. Поодаль стояла крикливая кучерявая в наушниках и делала какие-то пометки в листках. Мигала красным небольшая видеокамера.

– Меня зовут Ирина Гордон, я генеральный продюсер группы кинокомпаний «Солярис». – Женщина с красными волосами явно всем заправляла, мужчины в костюмах даже не представились, как будто были реквизитом. – Так, значит, вы то юное дарование, которое мой муж приволок аж с Дальнего Востока?

Лариса словно проглотила язык. Почему Кантемир не предупредил, что кастинг будет проводить его жена? Нельзя было сказать прямо? Красный огонек камеры показался прицелом оптической винтовки. Почему-то присутствие одной реальной жены ощущалось гораздо более невероятным и обидным, чем знание о десяти фантомных гастрольных наложницах. Все это было оскорбительно.

– Назовите свое полное имя, возраст и номер анкеты. Смотрите в камеру. – Жена Кантемира не стала дожидаться ответа от остолбеневшей Ларисы.

Вообще красноволосая была массивная, колючая, мужеподобная, совершенно не подходившая утонченному, изысканному Кантемиру.

– Великодная Лариса Аркадьевна, двадцать четыре года. – Лариса начала тихо, запинаясь. – Номер двести сорок сем.

Ирина усмехнулась.

– Н-да, без преподавателя по сценической речи тут не обойтись. – Мужчины в пиджаках согласно закивали. – Правильно говорить «семь», с мягким знаком на конце, а не «сем».

У Ларисы полыхало лицо. «Провалишься, провалишься», – шептала на ухо сестра.

– Спасибо, я запомню.

Жена Кантемира пощипала переносицу большим и указательным пальцами и оценивающе оглядела Ларису. Ее лицо не выражало неприязни, ревности, она явно знала себе цену.

– Уберите волосы наверх. Так, хорошо. Покажитесь в профиль. Отлично, спасибо. Начинайте с первой реплики. Я зачитаю за следователя.

Растерянность помогла Ларисе вжиться в разыгрываемую ситуацию.

– Но Верхотуров? Я не верю, не может быть, такой тихий, такой усердный мальчик.

– Иногда можно видеть человека каждый день и не догадываться, что перед тобой хладнокровный убийца.

Лариса почему-то вспомнила про Гену, про его двойную жизнь. Непонятно, почему он еще не попытался выйти на связь с Любой?

Тем временем кучерявая оставила в покое свой планшет, пиджаки перестали крутить стаканчики. Когда сценка была отыграна, Ирина Гордон посмотрела на Ларису с хитрой улыбкой.

– Ну что, коллеги, по-моему, то, что нужно. Хотя та брюнеточка из ГИТИСа тоже была ничего. Но раз Кантемир Генрихович порекомендовал…

Лысые мужчины на этих словах промычали что-то одобрительное. Ларису поразило, как легко продюсерша объявила во всеуслышание, что утверждает ее на роль фактически по блату. Видимо, ей тут действительно никто не мог слова сказать поперек.

– Пока что ваш персонаж прописан на три серии, но мы подумаем, как можно вас задействовать дальше. Вы свободны. Полагаю, передать вам информацию по дальнейшим шагам можно через Кантемира. – Ирина повернулась к мужчине справа и начала что-то обсуждать вполголоса, давая понять, что пробы Ларисы на этом окончены.

– Спасибо, до свидания, – пробормотала Лариса в пустоту.

Она вышла в набитый людьми коридор и подняла с пола забытую сумку, на которой отпечаталась чья-то подошва. Девушки хватали ее за руки: «Ну как? Ну что? Что сказали?» Неожиданно Ларису нагнало похмелье, живот скрутило, накатила тошнота. Еле добежав до туалета в соседнем павильоне, она заперлась в кабинке, где ее обильно вырвало. Какое-то время Лариса просидела на полу в обнимку с унитазом, потом услышала тупой стук каблуков, поднялась и выползла к раковинам.

– Последствия похода в «Маяк»? – У зеркала стояла, улыбаясь, жена Кантемира.

Вблизи она казалась еще более крупной, чем за столом на пробах. Под мужской рубашкой выпирали валики, выдавленные бюстгальтером. И что в ней нашел Кантемир?

– Эту братию не перепьешь. – Ирина Гордон наносила на тонкие губы ярко-алую помаду. – Мой вам совет: сделайте каре, вам пойдет, это подсветит белизну и овал лица. Могу дать вам контакты моего парикмахера.

– Спасибо большое. – Лариса стояла, опершись на раковину, пытаясь справиться с вновь накатившими рвотными позывами.

Тот день точно развивался по заранее написанному сценарию, и у Ларисы не было других вариантов, кроме как отыгрывать свою роль. После ухода Ирины она еще какое-то время простояла, глубоко дыша и разглядывая свое лицо в зеркале. Кожа бледная и влажная, как подтаявший лед. Действительно, почему бы не сделать каре. Попив воды из-под