Страсти ума - Ирвинг Стоун

Зигмунд целиком погрузился в работу. В феврале, перед поездкой на конгресс в Нюрнберг, он согласился принять на лечение богатого молодого русского, с которым занимались Крепелин в Мюнхене и лучшие психиатры Берлина, в конце концов отказавшиеся от него как от неизлечимого. Сергей Петров страдал острыми приступами меланхолии, не мог ухаживать за собой, даже поесть или одеться без чужой помощи. У него были хронические запоры, и дважды в неделю ему ставили клизму.

Шесть раз в неделю после утренних сеансов в санатории он посещал Зигмунда и, казалось, охотно укладывался на кушетку для психоанализа, однако в течение всего часа он ничего не рассказывал о своем прошлом и своем детстве. После нескольких месяцев лечения Зигмунд впал в отчаяние, но пути назад не было. Он уже потратил много времени, обучая Сергея процессу психоанализа и объясняя, что может быть заложено в подсознании. По его убеждению, болезнь молодого человека – результат детского невроза и она не имела ничего общего с гонореей, подхваченной им в восемнадцать лет, с которой, по словам родителей, начались его неприятности.

Зигмунд решил установить окончательную дату прекращения сеансов, если к этому времени он не сможет помочь Сергею. Сергей сначала не верил ему, но через несколько недель, по мере приближения к последнему сеансу, понял серьезность намерений врача. Через несколько месяцев, прислушиваясь к профессору Фрейду, он осознал, что имеет дело с честным и способным человеком. Опасения по поводу прекращения лечения и привязанность к врачу заставили его раскрыться.

Сергей родился в богатом поместье в России, в семействе молодых, влюбленных друг в друга родителей. Однако счастливое детство вскоре было искалечено различными напастями. У его матери заболел желудок, и она перестала уделять внимание сыну. Его отец, поначалу обожавший мальчика, перенес затем свое внимание на старшую дочь, затем у отца начались приступы меланхолии, и он попал в санаторий. Сестра Сергея, старше его на два года, получала удовольствие от того, что пугала его рисунками волка в популярной книжонке. Стоило Сергею увидеть эту картинку, как он начинал вопить, что придет волк и съест его.

Первые несколько лет Сергей был спокойным, послушным ребенком. Когда мальчику было четыре с половиной года, его родители летом вернулись в поместье и нашли его сильно изменившимся. Его воспитывала старая добрая няня–крестьянка, но на время своего отсутствия родители отрядили в поместье английскую гувернантку, которая ссорилась с детьми и с няней. Следующие восемь лет Сергей был болен, вел себя плохо, с ним было почти невозможно ладить.

Посредством свободной ассоциации Сергей вспомнил об инциденте, случившемся, когда ему было полтора года. Он страдал от лихорадки, и его люльку перенесли в спальню родителей. Поздно после полудня он проснулся и увидел родителей, соединившихся в половом акте сзади.

Зигмунд назвал это «первичной сценой»; она не имела значения для Сергея или, во всяком случае, для его психического здоровья. Но в возрасте четырех лет он увидел сон, повторивший этот случай в символических терминах. Ему снилось, что он лежит в кровати и видит перед собой окно, выходящее на старый орешник в саду.

– Я знал, что в момент сновидения была зима. Вдруг окно самопроизвольно открылось, и я с ужасом увидел, что на дереве перед окном сидят шесть или семь волков. Волки были совсем белые и походили скорее на лисиц или овчарок, у них были большие лисьи хвосты, а уши стояли торчком, как у сторожевых собак. В страхе, что меня съедят волки, я закричал и проснулся.

Сергей добавил описание дерева и белых волков; у старого волка хвост был обрезан. После долгих обсуждений сказок вроде «Красной шапочки и серого волка», с помощью которой сестра терроризировала его, они наконец подошли к выяснению того, почему волки были белыми. Сергей рассказал врачу, что его поразили два элемента в сновидении: абсолютная неподвижность волков и напряженность, с какой они на него смотрели. Сцена казалась Сергею настолько реальной, что, как знал по опыту Зигмунд, содержание сновидения должно было иметь связь с действительным инцидентом, а не с фантазией.

Еще до того как ему исполнилось пять лет, сестра научила Сергея некоторым детским сексуальным играм. Когда они ходили вместе в туалет, она говорила: «Покажем низ», и они спускали штаны. Когда они оставались одни, она брала его пенис в руку и играла с ним, объясняя, что его няня делала то же самое с садовником. Чтобы отомстить своей любимой няне, он стал играть со своим пенисом в ее присутствии. Няня закричала: