Впечатления и встречи - Людмила Львовна Горелик

некоторые соседи смотрели телевизор. Верочка особенно не волновалась: сбережений у нее не было, текущие деньги потратила почти все, а поступление от американца ожидала в валюте — договаривались ведь о ста пятидесяти долларах. Софья Антоновна вообще о скачках валюты не беспокоилась: она их не связывала со своими сбережениями — у нее в рублях, какое ей дело до долларов? Вера Павловна ее не разочаровывала, пусть живет спокойно — тем более, не такие там сбережения, чтоб сильно переживать.

Семнадцатого же и выехали. В этот день многие уезжали с дач. У некоторых были машины. Верочку с мамой предложил подвезти Николай Иванович — с котами, компьютером, книгами. Так что все удачно получилось.

Приехали к маме: квартирант по договору должен был покинуть квартиру Верочки только завтра. Спускался вечер, наступили сумерки. И в суматохе, пока, спеша, заносили вещи, Персик исчез. Наверно, его смутила незнакомая квартира с запахом, хотя и известного, но порой не слишком дружественного кота.

Обыскали всю квартиру вдвоем. Персика нигде не было. Неужели выбежал за дверь?! В незнакомом месте, совершенно к улице неприспособленный, ночью… Вера Павловна вышла искать на улицу, звала; взяв фонарик, спустилась в подвал — нет, не откликается, не выходит. Вернулась в слезах. Софья Антоновна, сама расстроенная, ее утешала. И тут замяукал Зайчик. Только теперь на него обратили внимание. «Ну да, его же не покормили…», — Вера Павловна устало пошла к холодильнику. Но Зайчик не побежал обрадованно на кухню. Он стоял возле шкафа, смотрел на заплаканных женщин и мяукал. Первой догадалась хозяйка: «Там Персик?».

Рыжий кот сидел в углу, на второй полке, удобно зарывшись в постельное белье — конечно, ведь он приготовился спать… Остаток вечера провели хорошо. «Зайчик, ты умнейший! — восхищалась Софья Антоновна: Ты умнейший и добрейший кот!». Персик тоже не был обижен.

Утром восемнадцатого, оставив кота на попечение мамы, Вера Павловна пошла к себе: следовало уточнить время отъезда квартиранта и получить расчет. Пастор был дома. Выяснилось, что едет он после обеда, а сейчас хотел бы расплатиться. «Где поблизости можно поменять доллары на рубли?» — спросил он. Вера Павловна удивилась: «Здесь неподалеку есть банк, но зачем же Вам менять? Я сама поменяю. Я предпочла бы получить в долларах — как и договаривались, сто пятьдесят. А менять буду сама, позже». Женщина действительно недоумевала: ну какая ему разница? Разговор получался странный. Американец почему-то упорно настаивал на расчете в рублях, хотя выгоды ему от этого не было никакой, а Вера Павловна теряла много: рубль обесценивался не по дням, а по часам. Наконец, до Верочки дошло, что пастор просто крайне законопослушен: если в этой стране официально принято рассчитываться в рублях, то он будет рассчитываться в рублях, даже если никто больше в этой стране так не делает. Поняв, она даже умилилась. «Ладно, Бог с ним — ну потеряю на этом обмене сколько-то — надо будет сегодня же эти рубли истратить, пока совсем не пропали…», — рассуждала Верочка сама с собой, дожидаясь квартиранта из банка. Вернулся он, однако, небыстро (в очереди, что ли стоял?), и Верочка к его приходу успела все же разволноваться: деньги надо тратить срочно, где он там разгуливает?.

Универмаг находился рядом с домом. Денег было много, Вера боялась, что вытащат. Зажав свернутые в трубочку купюры в кулаке (ей казалось — так надежнее), Вера Павловна вошла внутрь. И остановилась в изумлении. Боже, что там творилось! Кочующие толпы с ошалелыми лицами сметали все. Во все отделы, включая канцелярский и «Сувениры», стояли очереди. От живописности зрелища Верочка даже на некоторое время успокоилась. Уж слишком интересно было вокруг. Вот это да! И пластмассовые стульчики берут, и выполненную в камне картину «Мишки в лесу» — не иначе, на кухне в стену вмуровать! В ванной вряд ли поместится — примерялась Вера Павловна.

Однако любоваться, открыв рот, было некогда. Взять, что ли, портрет Толстого? Нет, туда очередь большая… Вера Павловна влилась в толпы, оглядывая витрины и не находя ничего нужного. Зрелищность происходящего была велика, она засасывала. Внимание рассеивалось. Ничего, ничего нужного, и волнующиеся очереди везде… Наконец, Вера Павловна сделала выбор: ей совершенно необходимы настенные часы! И очередь не такая уж большая, и время всегда будет хорошо видно из практически любого уголка квартиры. Она заняла очередь. И деньги еще останутся, надо отсчитать… Вера Павловна разжала кулак: на ладони у нее лежали две пятидесятирублевые бумажки.

Много позже, через год, два или три, проглядывая какую-то периодику, Вера наткнулась на статью о наиболее хитроумных и хорошо отработанных способах краж. Один из способов заключается в вытягивании купюр из кулака: вынимаются только центральные купюры, а крайние оставляются. Хитрость в том, что обычно люди наиболее крупные купюры заворачивают внутрь трубочки. Ох, видно, в тот день много было удач у специалистов воровского дела!

Конечно, обнаружив потерю, Верочка разочаровалась. Потеря была очень обидна, хотя и не смертельна — до зарплаты дотянет, тем более, крупой запаслась. Зато теперь она свободна, вопрос решился сам собой. Оставалось проводить квартиранта, и она вновь заживет своей обычной жизнью, — успокаивала себя Верочка. Она поспешила домой.

Пастор уже собрался. Два больших чемодана стояли уложенные и закрытые. В квартире присутствовал и переводчик — он должен был проводить американца на вокзал. Времени оставалось не так уж много.

Несмотря на то, что Верочка хорохорилась, от увиденного и пережитого в этот день на душе у нее было тяжело. Конечно, история со сдачей квартиры напоминала абсурд: деньги самым странным образом испарились, причем, ступенчато — вначале вместо долларов оказались рубли, которые на глазах оборачивались туманной химерой, однако возникла перспектива стенных часов, потом и она аннулировалась. Все это сопровождалось волнениями, не давшими никакого результата. Пожалуй, в другое время Верочка могла бы и посмеяться над своими приключениями — уж больно они были нелепы. В другое время. А сейчас на душе лежала тяжесть. Она была вызвана не столько личными передрягами, сколько общей неустойчивостью, неуверенностью, витавшей вокруг, всеобщим ажиотажем и ожиданием плохого. Верочка успокаивала себя тем, что скоро все войдет в свою колею — по крайней мере, в ее личной жизни. Завтра она вернется к себе домой по-настоящему: привезет Персика, компьютер; она окунется в привычный быт, по которому соскучилась. Завтра Яблочный Спас, Преображение! Она купит на часть оставшихся денег ведро хороших яблок и прочитает маме стихотворение Пастернака «Август». Она всегда читает его в этот день. Однако на душе все равно лежала тяжесть.

Американец попросил Веру Павловну найти такси до вокзала, а сам, вместе