Возвращение с Марса - Василий Павлович Щепетнёв

Мы переварили эту мысль. Она была липкой и некомфортной, как влажная простыня в гостиничке шестого разряда.

— То есть у нас у всех одинаковый, синхронизированный бред? — скептически хмыкнул Олег. — Коллективная галлюцинация? Слишком сложно для моего воспаленного сознания.

— Почему у всех? — парировал Василий, все так же не поднимая глаз. — У одного. Я даже не утверждаю, что именно у меня. У любого из нас. А остальные — лишь персонажи, порождения этого чьего-то одинокого бреда. Статисты в чужом сне. Вы все, этот примус, этот лес… вы можете быть просто очень убедительными декорациями.

— Хорошая идея, — согласился я после недолгого молчания. Мне она даже чем-то понравилась. В ней была своя, извращенная элегантность. — Так, сходу и не опровергнешь. Классический солипсизм в чистом виде.

— Уберите невозможное, и то, что останется, будет истиной, как бы маловероятным это ни казалось, — процитировал кого-то Олег, его губы скривились в подобие улыбки. — Так вот, то, что нас во время якобы марсианского полета кормили какой-то непонятной дрянью под видом «Перапёлки» и «Торопыжки», даже не маловероятно, а весьма и весьма вероятно. Это как раз попадает в категорию «возможного». Отсюда и видения, — он вытянул руку, как Ильич на памятнике, указывая в сторону Чернозёмска.

— И вовсе не дрянью, — голос командира прозвучал автоматически, отработанной годами ритуальной фразой. — А новейшими, не имеющими в мире аналогов, высокоэнергетическими разработками отечественных учёных из Института медико-биологических проблем. Сбалансированный рацион для работы в экстремальных условиях.

— А «Перапёлка» — для конспирации, чтобы западные конкуренты не догадались, — хмыкнул Олег. — Ни разу не видел в земных магазинах никакой «Перапёлки». Ни в «Вкусвилле», ни в «Ашане». Эксклюзив для нас, получается. Наше маленькое ноу-хау, утраченное вместе с человечеством.

— Пусть так, — командир махнул рукой, отмахиваясь от призрака прошлых инструкций. — Значит, с одной стороны — химическая или какая другая галлюцинация, порожденная экспериментальным пайком. А с другой — физическое исчезновение восьми миллиардов людей с лица планеты. Что, по-вашему, более вероятно с точки зрения банальной логики?

— Ещё проще, — подключился я, чувствуя, как моя собственная версия начинает обрастать плотью. Ей не хватало только саундтрека. Какой-нибудь задорной песни «Эх, хорошо в стране Советов жить». — И полета на Марс никакого не было. Никакой «Перапёлки», никакого экипажа. Просто я шел по улице Чернозёмска, скажем, по проспекту Труда, на меня налетел курьер «Яндекс-доставки» на электроскутере, я упал, ударился головой о бордюр и теперь лежу в коме в больнице скорой помощи. А умирающий, или, напротив, медленно выздоравливающий мозг, чтобы как-то структурировать хаос, генерирует мне это нескучное, полное загадок кино. А вы все — просто очень колоритные актеры.

— И это возможно, — не стал спорить командир. Он был вынужден это признать. Его прагматичный мир трещал по швам. — Чисто теоретически. Но я-то знаю, что существую. Я мыслю, значит, я существую. Это единственное, в чем я могу быть уверен. Все остальное… Все эти рассуждения ни к чему не ведут и ни к чему не обязывают. Если все вокруг — чей-то личный сон или личный бред, то и делать ничего не нужно. Расслабься. Смотри сновидение, как кино, и жуй метафорический попкорн. Непродуктивно.

Глава 13

Продолжение

— А вы полагаете, нужно что-то делать? — спросил Олег, и в его голосе зазвучало легкое сомнение. — Ну, так предлагайте, товарищ командир. Сон, не сон, галлюцинация, не галлюцинация… но каков, в конце концов, план? Que faire? Что делать-то? Отправиться в Москву? Зайти в пустой Кремль, посидеть на стуле президента, попробовать набрать номер по телефонам той самой «вертушки»? Ждать, когда трубку снимет призрак?

— Ну, хотя бы это, — упрямо сказал командир. — Для начала. Всё лучше, чем ждать на берегу погоды в надежде на просветления умов и предаваясь философским спекуляциям.

— Радиомолчание на всех частотах и диапазонах оптимизма как-то не внушает, — мрачно заметил Василий. — Я три ночи подряд сидел у приемника, соорудил дополнительную антенну из того, что нашел в радиомагазине. Но ничего не высидел. Только шум. Белый шум Вселенной, которая о нас забыла.

— Так это приемник того… китайский, — сказал командир. — Массовый ширпотреб. А в Москве, в том же Кремле, или на радиостанции, или в Министерстве обороны мы отыщем что-то посерьезнее. Настоящую аппаратуру.

— Сегодня Китай — страна передовая, на Марс по-настоящему летает, между прочим, — возразил Василий. — В отличие от нас. Все нынешние «Грюндиги» и прочие легендарные бренды уже давно производят в Китае, это общеизвестный факт. Качество может быть отличным. Но дело не в качестве. Дело в том, что любая власть, буде таковая осталась, она бы голосила на всех волнах без перерыва. Кричала бы, вопила, передавала бы указы, приказы, распоряжения. Чтобы каждый уцелевший подданный мог её услышать и обрести точку опоры. А этого нет. Тишина. И это самый громкий звук на планете.

— Кто мешает нам самим выйти в эфир? Найдём радиостанцию, с собственным источником питания, Р-166, например, да и подадим сигнал «Всем, всем, всем!»

— Это, конечно, можно, — согласился Василий.

— Но не сразу. Сначала нужно всё проверить, и всё обдумать, — заключил командир.

— И все же что случилось? Нейтронная бомба? Выборочно уничтожившая всё живое? — спросил Антон, и его голос прозвучал как голос студента на семинаре гражданской обороны.

— Облако Шекли, — неожиданно для себя ответил я, вспомнив рассказ, прочитанный в далекой, почти нереальной юности. — Или нечто похожее. Вы ведь заметили: исчезли не только люди. Но и домашние животные. Все до одного. И сельскохозяйственные тоже. Исчезла активная протоплазма.

Да, все курятники, коровники, свинарники — пусты. В домах, в квартирах ни кошек, ни собак, ни даже рыбок в аквариумах. Мы заходили в частные квартиры. Исследовали. Ничего не брали, конечно, да и зачем, если все магазины и склады к нашим услугам. Но факт оставался фактом: не нашли ни одного живого существа, которое добровольно разделяло с человеком его кров, зависело от хозяина. Чернозёмский зоопарк тоже абсолютно пуст. Клетки закрыты, но зверей никаких нет.

А вот дикое или уже одичавшее зверьё сохранилось. Здесь мы видели лису. Птиц всяких