Секреты цветов - Салли Пейдж

Эмма видит, как он размашисто шагает к песику. Она надеется, что он просто погладит таксу. Надеется, что он не наступит на собачку. И не съест.

– Ну и ладно! – произносит Бетти, глядя ему вслед.

– Ну и ладно, – эхом повторяет Лес, направляясь к двери. – Продолжайте. Покой нам только снится.

– Отличные новости насчет Билингов, – говорит Бетти и тянется за секатором. – Дорогая, ты справишься тут без меня? У меня еще полно работы в теплице.

После чего она тоже исчезает, и Эмма остается одна.

Возможно, она и не сказала Тамасу спасибо, но прямо сейчас с теплым чувством благодарности в душе следит из окна, как тот суетится вокруг собачки. На самом деле она понимает, что, вообще-то, ей есть за что благодарить и «Титаник» тоже.

Много дней она наблюдала за тем, как Бетти общается с покупателями. Поздоровавшись, Бетти выбирает самые разные темы для разговоров: начиная с их обуви и кончая новым фильмом, о котором она слышала, или старой песней, которую любила. И люди незаметно для себя принимаются рассказывать о своем детстве, семье, а кто-то даже о том, что всегда мечтал стать соло-гитаристом в ансамбле. Похоже, люди были готовы поделиться с Бетти абсолютно всем. Эмма не собирается ей подражать – она по-прежнему чувствует, как важно соблюдать дистанцию, – тем не менее у нее не остается сомнений в необходимости сделать маленький шаг вперед и научиться поддерживать беседу. Она стала упоминать в разговорах с покупателями, что видела телепрограмму о «Титанике». И это сработало. У каждого из них было что сказать о «Титанике».

Тамас возвращается – и он тоже не является исключением.

– Я много думал и читал о «Титанике». Замечательное и очень большое судно: двести шестьдесят девять метров длиной, двадцать восемь метров шириной и пятьдесят три метра от киля до верхушки труб высотой…

Выбрав для разговора тему «Титаника», Эмма начинает выделять различные типы любителей этого лайнера. Некоторые, подобно Тамасу, – цифровые фанаты, оперирующие впечатляющим набором фактов и цифр. Другие, как Лес, являются детективами, увлеченными поисками реальной причины крушения судна (это в том числе: пожар в бункере с углем; низкосортная сталь; некачественные заклепки). Эмма беседовала с романтиками (ах, эти платья; турецкие бани; единственный путь до Нью-Йорка!); с симпатизантами (только представьте себе, каково это было…); сторонниками теории заговора (судно не затонуло; на самом деле его вообще не достроили); возмущенными моралистами (брошенные кочегары; сокрытие преступлений компании); скептиками («Титаник»? Это ведь просто фильм, разве нет?) Эмма не совсем уверена, к какой категории можно отнести лично ее. Может, к категории новообращенных?

Ну а дома она открыла для себя существование онлайн-сообщества фанатов «Титаника». Среди тех, на кого она натолкнулась, есть два человека, с которыми ей хотелось бы познакомиться поближе. Это одна дама из Лондона – куратор открывающейся в музее Виктории и Альберта выставки, посвященной жизни на борту океанских лайнеров. Эмма уже записала в ежедневнике дату открытия. Сперва она переживала по поводу того, что придется пойти туда, где наверняка будут толпы народа, но когда она обозначила для себя предстоящее мероприятие как «командировку в исследовательских целях», то перспективы поездки показались уже менее устрашающими.

Второй человек, с которым Эмма установила контакты, – парижский парфюмер на пенсии, ставший известным благодаря созданию линейки цветочных ароматов. Его сфера интересов – это флаконы духов с борта «Титаника», которые обнаружили нетронутыми на морском дне. Эмма уже пообщалась с тем самым парфюмером; ей хочется побольше узнать о духах. А будет ли ему, так же как и ей, интересно узнать, имелись ли на борту «Титаника» цветы?

В ходе расследования Эмма пытается сфокусироваться на цветах на борту «Титаника» и на поисках Флористки, но то и дело ловит себя на том, что открывает в телефоне фотографию Медсестры и всматривается в нее, пытаясь найти объяснение странному чувству, возникшему при первом взгляде на это лицо.

Между тем Тамас по-прежнему находится в ударе:

– …и шестьдесят шесть тысяч тон воды, которые оно сдвигает…

Чтобы остановить поток его красноречия, Эмма спрашивает:

– Румыния?

– Нет! Вторая попытка! – требует он.

– Болгария?

Он качает головой и, не дав Эмме открыть рот для очередного предположения, тычет пальцем в окно:

– Она вон там, эта собака-сосиска. У нас дома такая же. – (Эмма не может скрыть удивления.) – Ну да, я вижу, ты думаешь, у меня должна быть большая собака. Волк величиной с лошадь.

– Ну да, Тамас, наверное, именно так я и думала, – улыбается Эмма.

– Ага, ты права. Митси не наша собака. Это собака нашей дочери Греты.

– Значит, ты ухаживаешь за Митси по просьбе дочери?

– Полагаю, можно сказать, что мы усыновили ее собаку. Грета, наша дочь, умерла. – Тамас обхватывает себя обеими руками, как будто ему внезапно становится холодно, в его глазах блестят слезы.

Эмма в шоке. Она знает, что у нее нет слов утешения для Тамаса, но все равно говорит:

– Ох, Тамас, мне так жаль! – Она гладит Тамаса по плечу. – Мой муж умер чуть больше года назад. У него была недиагностированная болезнь сердца.

Она впервые добровольно поделилась этой информацией с посторонним. Скромное подношение человеку, лишившемуся дочери, – человеку, которого она даже не поблагодарила за то, что он навел справки насчет Билингов.

– Я очень сожалею о твоей утрате, – произносит Тамас.

Эмма тронута этим ненавязчивым соблюдением условностей. Что кажется совсем не характерным для мужчины, который с топотом вваливается в павильон, доставляя цветы.

Тамас отворачивается, смотрит в окно и, не поворачиваясь, продолжает:

– Это долгая дорога. Не пытайся путешествовать в одиночку. Именно так я всегда говорю Берте. – Несколько секунд он молчит. – Но я не уверен, что она меня слушает. Я думаю, может, она не хочет со мной путешествовать. – С этими словами он качает головой и выходит из павильона.

Эмма смотрит, как он вперевалку шагает по дорожке. Затем отыскивает под прилавком табличку «Вернусь через 5 минут» и, повесив ее на дверь, отправляется на поиски Бетти.

Глава 24

Вайолет

Барвинки

Они играют в ожидание. Вайолет ждет письма с приглашением на собеседование. Мать ждет платежного поручения на выплату денег за работу на борту судна.

Мать сидит на нижней ступеньке крыльца, глядя на почтовый ящик и притоптывая ногой. Она что-то напевает себе под нос, но дети не могут уловить мелодию. Вайолет с сестрой, устроившись на верхней ступеньке, смотрят на мать, которая смотрит на почтовый ящик.