Прощай, Золотой лев! - Сьюзан Элоиза Хинтон

Помню, я хотел сказать «не усну», но уснул, не успев ничего сказать.

8

На следующее утро у меня было жуткое похмелье, да еще пришлось рано вставать и идти на работу. Марк разбудил меня. Он был человек-будильник и всегда отлично высыпался за пять часов. А вот я, если не просплю часов девять,  – просто труп. Именно так я себя чувствовал тем субботним утром, я бы с радостью умер. Мне было настолько плохо, что на кассе я сунул в пакет буханку хлеба, а поверх нее – три банки супа, а хлеб всегда надо класть сверху. В супермаркете это главная заповедь – все десять в одной. Удивительно, что в тот день меня не поперли с работы.

Я отнес покупки какой-то молодой домохозяйки к ее машине, и она протянула мне бумажку со своим телефоном. Мне было так хреново, что я простонал: «Это шутка что ли?»

Как я уже сказал, меня просто чудом не выгнали. Только к двум часам дня у меня перестала раскалываться голова от жужжания кассового аппарата, и только к концу рабочего дня я смог заставить себя что-то съесть. Теперь вы понимаете, как мне было паршиво.

Вечером у меня было свидание с Кэти, но заканчивала она поздно, я должен был подобрать ее возле больничного буфета в десять. Это было неплохо: я как раз хотел попробовать найти Эмэндэмса, раз уж Марк знал, где он.

Выйдя с работы, я обнаружил, что в машине меня поджидает Марк.

– Я подумал, ты захочешь отловить Эмэндэмса. Как твоя голова?

– Получше. Чувак, больше никогда не давай мне так нажраться.

Марк пожал плечами.

– Ты правда хотел нажраться. Тебе это было нужно, потому что я отрезал Анджеле волосы, а ты не мог этого вынести.

Я отпустил замечание, которое отпускал уже много раз, но никогда еще в адрес Марка. С соседнего сиденья я почувствовал, как он весь подобрался, словно готовясь к прыжку. Между нами снова плескался залив. Меня почему-то бесило, что Марку не нужно спать девять часов и что у него-то никакого похмелья.

– Ты говоришь, как Кэти.

– Боже упаси.

– А что ты вообще имеешь против нее?

– А она что имеет против меня?

– Ты оказываешь на меня дурное влияние.

Не знаю, почему я так сказал, Кэти совершенно точно никогда в жизни ничего такого не говорила.

Марк немного помолчал, а потом сказал по-настоящему отвратительную вещь. Я понимал, что сам напросился, но Кэти он мог и не впутывать. Я крепко ухватился за руль.

– Хочешь, выйдем и разберемся?

– Ты же не хочешь драться со мной, а?

Это было что-то среднее между вопросом и утверждением. Я промолчал.

– Прости,  – сказал Марк.

Я молча рулил. Никогда еще мы с Марком не были так близки к драке.

Я ехал туда, куда говорил Марк. Мы въехали в старую часть города, раньше это был мажорский район, лет тридцать-сорок назад, повсюду огромные дома. Когда их только построили, это, наверное, было очень круто, а теперь они выглядели мрачновато, большинство было поделено на квартиры.

Следуя командам Марка, я подрулил к одному из них. С козырька над крыльцом свисала красно-зеленая вывеска «LOVE».

– Он здесь? – спросил я, не совсем понимая, что к чему.

– Был здесь, когда я заезжал в последний раз.

Марк вылез из машины. Видно было, что он не раз здесь бывал.

– Пошли,  – сказал он.

Я вылез вслед за ним, гадая, зачем Марк сюда приезжал. Он открыл входную дверь и вошел, не постучавшись, а я пошел за ним. По стенам были развешаны кислотные постеры. На потрепанном диване лежала девушка с длинными спутанными светлыми волосами в синих джинсах и рубашке с цветными разводами. Лицо у нее было бесцветное и абсолютно неживое.

– Привет, Кот,  – сказала она Марку. Они были знакомы, она же не могла всех называть котами.

– Пис, детка,  – сказал Марк.

Я старался не рассмеяться. Хиппи мне очень даже заходили, у них были кое-какие отличные идеи, но выглядели они странновато.

– Кайфуешь? – вежливо осведомился Марк, как будто спросил «как у тебя дела?»

– Улет, чувак.

Она так вперилась в потолок, что я тоже на всякий случай поднял взгляд, просто чтобы убедиться, что там не написан ответ на вопрос о смысле жизни. Я его не увидел; может, он был виден только ей.

Марк перешагнул через гитару без струн и двинулся по лестнице наверх. Я следовал за ним, озираясь по сторонам. На кухне кто-то пел. Все ступеньки были разных цветов, это могло бы выглядеть неплохо, вот только они были жутко грязные.

Мы вошли в спальню и обнаружили там шесть или семь ребят. Один валялся на кровати и рассматривал собственные ногти, остальные сидели в кругу, скрестив ноги, и обсуждали какую-то книгу. Я ее не читал, так что особо не врубился в их разговоры, но ребята явно были неглупые. Все они были в синих джинсах, старых рубашках и жилетах с бахромой, двое курили траву.

– Привет, Кот,  – сказал парень с бородой в цветастой рубашке.

– Я ищу Эмэндэмса,  – сказал Марк.  – Видел его?

– Мелкого Фрика? Сегодня не было его. Парня просто уносит, чувак, может и совсем унести.

– Ты же ему ничего не давал? – спросил я. Возможно, это было против местных правил, но это место уже начинало действовать мне на нервы.

– Тут никто никому ничего не дает,  – сказала толстая девчонка.  – Каждый сам решает, принимать или нет. Мы все свободные люди.

Я посмотрел на нее натренированным взглядом плейбоя и вдруг меня осенило. Я поднял два пальца и сказал: «Пис». Похоже, таким образом я заслужил прощение, потому что все они вернулись к литературной дискуссии, а парень на кровати принялся красить себе ногти зеленой акварелью.

По пути к выходу мы снова прошли мимо светловолосой девчонки, она читала какую-то книгу и курила траву.

– Ты не видела Мелкого Фрика? – спросил Марк.

Она покачала головой.

– Не-а. До встречи, Кот.

Даже сидя она выглядела мертвой.

Сев в машину, я спросил:

– Ты с ней встречаешься?

– Бывает. Как ты слышал, они все свободные люди.

Я задумался над этими словами. Я первый готов признать, что у меня есть комплексы. Я никогда не назвал бы себя полностью свободным. Но и их бы тоже не назвал.

– Даже если это не твое, не стоит их осуждать,  – сказал Майкл после паузы.

– Я ничего не говорил.

– Трава, ром –