Шоу уходящих теней - Юрий Горюнов

– А это что? – обратила внимание сестра на диски.

– Сейчас посмотрим, – и Света прошла в комнату, где стоял компьютер.

– Вот хорошо, что техника есть. Уже появились сотовые телефоны, надо будет приобрести, и, тогда разговаривать можно, откуда угодно, особенно некоторым, – произнесла Алла.

– Помолчи. А! – попросила Света. Она поставила диск с записью номера. Родители присоединились к ним. Номер был изумительный. Он стал еще изящнее и нежнее, чем он видели. В нем была лирика, грусть и Света поняла почему. Когда номер закончился, и раздались аплодисменты зрителей, она тихо произнесла:

– Я его убью.

Все удивленно посмотрели на нее, не понимая к чему эта фраза, в которой прозвучала не угроза, а отчаяние.

– В чем дело? – спросила Алла.

– Он увеличил высоту проволоки. Он ее поднял, вы разве не заметили.

Она вновь прокрутила диск, но ближе к концу и все увидели то, что сначала не заметили, высота проволоки над ареной была значительно выше. Они видели номер, но только сейчас при повторном просмотре, и фразы Светы, увидели разницу.

– Ну, что ты Свет. Он же профессионал. Уже отработал номер. Все обошлось. Все хорошо, – произнес отец.

– Вот именно, что обошлось. Ну, приедет, получит.

– Вот это мне нравится, – поддержала ее Алла. – Узнаю прежнюю сестру. Давай другой диск.

Света сменила диск и раздалась легкая, красивая мелодия, где был слышен саксофон.

– Это он играет, – догадалась Алла.

– И тебя убью, – пресекла ее Света и тут все услышали слова.

Подарю тебе на День рождения.

Свет Луны и вечную зарю,

Где любви счастливые мгновения

Твоей судьбы, не вплетены в мою.

Не приду, прости, к тебе я не приду

Мне не быть в кругу твоих друзей.

И меня с улыбкою смущения

Ты не встретишь у своих дверей.

Подарю безбрежный неба океан.

В нем горят, все мои мечты.

Посмотри и ты сама увидишь там,

Там лишь пепел прежней теплоты.

Не украсть, тебя мне не украсть,

Как мне жаль, что не твоя рука.

Мне не дает прикосновенья сласть

И поцелуй не опьянит слегка.

Утону, в глазах твоих я утону.

Захлебнусь от слов, что не сказал.

Выбрал сам я горькую любовь свою

Мне ее никто не выбирал.

11

– Ты что себе позволяешь! Ты понимаешь, что могло произойти! Экспериментатор, хренов. Иди вон в парк, и прыгай там с любой высоты, – все это высказывал директор цирка Семену, который сидел возле стола с наивной улыбкой:

– Но все, же обошлось, – спокойно ответил он.

– Да, обошлось. А если бы нет? Это же мировой скандал, ты там не себя представлял, а страну, которая тебе доверила. Все хорошо, пока правильно. Ты хоть это понимаешь?

– Понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь, – говорил на повышенных тонах директор. – А ты куда смотрел? Зачем ездил, погулять? – обратился директор к администратору.

– Я не сразу понял.

– Конечно, понять может тот, у кого есть голова, а в ней мозги. Знаешь, такие полушария под черепом, а у тебя там пустота. Не голова у тебя, а пустая коробка. Да, в управлении мне завтра намылят шею.

– Обойдется. Тем более результат есть, – заметил Семен.

– Это и тебя касается, – уже более миролюбиво произнес директор. – Для новичка на таких конкурсах и третье место – это очень серьезная заявка. Здесь молодец.

– Если бы я этого не сделал, то места бы не было.

Директор вздохнул. Он понимал, что говорил Семен, давно работал в этой области и знал, только номера, вызывающие эффект, заставляют публику заполнять зал. Артисты работают для людей, а значит, должны увлечь, но риск должен сводиться к минимуму, а Семен рисковал, сильно рисковал.

На конкурсе он поднял трос до 5-и метров. Конечно спрыгнуть с такой высоты, не получив травму, было сложно, но он придумал. Когда, после финального звучания прожектор начинал гаснуть, и Семен исчезал из поля зрения, то изогнувшись, цеплялся за проволоку и после этого уже сидел на канате. Но малейшее неверное движение и он летит вниз.

– Когда успел шельмец отрепетировать, не иначе как в Питере. Выпороть бы тебя, – вымолвил директор. – Запомни, здесь я тебе этого делать не дам. Я еще хочу дожить до пенсии и дома, а не в тюрьме.

– Доживете, здесь я этого делать не буду.

– Что ты имеешь в виду, – насторожился он.

– Мне сделали предложение поработать.

– Кто?

– Французы.

– И что ты?

– Думаю.

– Так, опять прошляпили. Ты это серьезно?

– Вполне. Ну, согласитесь, не каждому выпадает такая удача, да и есть у меня мысль по поводу одного номера.

– Да, съездили, называется.

– Я же не навсегда. Буду приезжать, если решу уехать.

– Выйди, – махнул рукой директор администратору, и когда тот вышел, обратился к Семену. – Думаешь, я не понимаю? Понимаю, что это шанс, побывать и поработать на других площадках, в других странах. Нас никто не слышит, потому скажу. Официально буду возражать, а как артист, пусть и бывший, и как человек, скажу, попробуй, хотя наш цирк известен в мире, и нисколько не хуже других, гастролей хватает, но выбор за тобой.

– Спасибо.

– Иди уже. Мне еще думать, как оправдываться в управлении.

Выйдя от директора, Семен зашел к Сан Санычу.

– Наслышан, молодец, – похвалил он. – Конечно, рисковал ты, но все обошлось. Нагоняй получил?

– Получил, – радостно ответил Семен. – Мне французы предложили контракт.

Сан Саныч откинулся на спинку стула, как будто видел Семена в первый раз, окинул его взглядом: – А что! Парень молодой, красивый, клоун не плохой. Попробуй. Да, этот конкурс открыл тебе дверь с парадного входа. Не упусти шанс, а главное удержись, чтобы не пришлось выходить через запасной выход. Не всем удается задержаться, – и, помолчав, напутствовал, – ты вступаешь в иную жизнь и там ты, не всегда будешь понят. Все будет: и слава, и деньги. Ты должен понять, что ты играешь для людей. Не забывай об этом, иначе со временем все может стать довольно однообразным. Это происходит со всеми, кто транжирит талант, полученный от Бога. Будь в поиске.

– Да я еще не решил, поеду или нет.

– Куда ты денешься! Я же вижу, что лицо у тебя радостное, светлое. У нас тоже много гастролей, но есть и маленькие города, где гостиницы без горячей воды и прочие удобства условны. И почему думаешь не поехать?

– Поводов много, – уклончиво ответил Семен. – Я пойду, дела у меня.

– Иди, – и старый актер с легкой грустью в глазах посмотрел вслед Семену, словно