Фея Сью (которая, на самом деле, не была феей), котёнок Драм, и кое-кто ещё. И мысли о том, как это – быть настоящей Сью?.. А кроме них – ещё много мыслей - Анастасия Каляндра (Ivolga)

— А сто… Это что?.. — узнал любопытный котёнок.

— Это цифра такая, Драм. Ей сумму обозначают — цену.

— А что такое сумма?.. Цена?.. Цифра?.. — ничего этого котёнок не знал.

Сью постаралась, как могла, объяснить ему это, пока они ходили между рядами, и даже научила его нескольким цифрам: цифрам один, два и три. А цифре сто так и не научила. Но котёнок и так уже понял с её слов, что сто — это много.

Так вот, Сью так ходила по рынку достаточно долго. И очень многое выбирала наконец и покупала, и Драм тогда был очень доволен, ведь это было хорошо. А что-то, что Сью тоже было нужно, она не брала, а говорила что где-нибудь в городе это тоже есть, но дешевле. И тогда Драм старался порадоваться тоже. Ведь это значило, что какую-то вещь они смогут купить, но не просто так, а ещё у них и останется что-нибудь, чтобы купить и ещё какую-то вещь, или же подарить эти деньги другим. Но сильно Драм радоваться не мог, ведь он очень любил всё драматизировать и всё очень сильно преувеличивать, и от того — очень сильно переживал. Он переживал из-за того что им со Сью пришлось так много пройти по рынку из-за какой-нибудь штуки или продукта, а вот купить её так и не удалось. Ему казалось что это досадная неудача. Но Сью, тогда, успокаивала его и говорила что: "Это, напротив, очень и очень хорошо, Драм, что мы здесь с тобой походили и видели цены! Ведь всё обычно дешевле на рынке, но есть, как видишь, и те вещи, что дешевле немного в городе. Поэтому мы, зная теперь эти цены, сможем в городе многое сразу же смело покупать, не сомневаясь и не думая что оно дешевле, возможно, будет на рынке. И мы сможем это отсюда не везти — издалека, а просто брать где-нибудь в двух шагах от дома.

Тогда Драм немножко успокаивался. Но расстраивала его ещё одна вещь. На рынке все люди мужчины всё время обращались к Сью, когда она шла мимо них или останавливалась у прилавка, и говорили какие-нибудь приятные вещи ей и своим товарам. Вот, например, шла Сью мимо колбасного ряда. И там человек продавец говорил ей: "Ай, девушка, красавица!.. Колбаса не нужно?.. Хорошая, свежая!" (При этом не совсем было Драму понятно — кто же из них свежая — Сью или колбаса?) Или шла она, например, по фруктовому ряду. И тот человек, что был там продавцом, говорил Сью: "Что нужно, красавица?!. Помидоры свежие, сочные, сладкие… Скидка будет!" И много чего ещё говорили люди продавцы в таком роде. Но ничего-то хорошего не говорили они про Драма. А Драму бы очень этого хотелось. Ведь люди мало что хорошего ещё успели ему сказать за жизнь. И чем меньше ему этого, хорошего, говорили, тем меньше он был в себе уверен, и тем больше он сомневался в том, что он нормальный, хороший и славный котёнок. Тем более что в зеркале себе он не нравился тоже. Ему так казалось, что это — там, в зеркале — совсем и не он. А кто-то другой — куда более страшный и неказистый. От этого Драм становился грустен и понуро глядел из сумки Сью на такой интересный и удивительный мир. Но Сью и здесь успокаивала его и говорила, смеясь:

— Ну ты и глупенький, Драм!.. Ведь тебе просто не говорят ничего хорошего здесь от того, что у тебя нет кошелька! Я, вообще, всегда говорю, что стоит только твоей самооценке прийти в негодность, так следует, в таком случае, просто прийти на рынок, и сразу же ты про себя услышишь с любого угла — какая же ты красавица, и умница, и вообще — верх совершенства! В общем, если давно тебе никто не говорил комплименты — добро пожаловать на рынок!.. Здесь все красавицы!

Тогда Драм решил, что чтобы быть красивым — нужен кошелёк. Ему очень даже понравилось это слово, ведь в нём было что-то про "кошек".

Наконец Драм и Сью вновь оказались в овощном ряду, где уже сто раз до этого были, но всякий раз проходили просто так, мимо. Ведь Сью сегодня совсем ничего не нужно было из овощей. Но в этот раз так случилось, что Сью уж купила всё то, что хотела и теперь вдруг решила пройтись по этому ряду ещё раз, но только уже присмотреться. А уж что было заметно в ряду без всяких там долгих рассматриваний и исследований — так это сочная спелая красная клубника, что лежала на каждом прилавке — в самом первом ряду, прямо снаружи всякого ларька и всякой лавки, и источала такой сильный садовый и летний аромат, что казалось — здесь, на рынке, уже давно наступил летний сезон. И вообще — это не рынок, а дача, и ты стоишь в огороде, под самыми что ни на есть яркими лучами дневного солнца, и твои ноги тонут в океане зеленой, свежей летней травы, а вокруг тебя, то и дело, проносятся всякие мелкие мошки, что тоже радуются солнышку и теплому летнему воздуху, и от того — тоже сейчас вместе с тобой в саду и смотрят на мир точно так же — по летнему и по клубнично-ароматному.

— Ты тоже хочешь клубники, Драм? — спросила Сью, вдыхая сладкий садовый аромат, что окутывал все овощные ряды.

— …Д… Да. — немного подумав кивнул котёнок. — Но не очень. — добавил он из скромности. Ведь он очень хотел, но не очень-то хорошо было бы выпрашивать. А он был такой скромный котёнок, что даже селёдку — ту, что, ну очень хотел, потому что увидел в одном рыбном ряду, и услышал то, как она чудно пахнет — и то не стал у Сью просить. И даже на то намекать не стал, что он её хочет. А если сейчас сказать, что ты хочешь клубнику — то это будет значить, что ты хочешь чтобы тебе её купили. А Драм так не мог.

— А вот я — очень. — покачала головой Сью, — Вот, шла, шла себе целый день — не хотела! А тут — две минутки прошла всего только по этим овощным рядам, и вот и всё! На тебе — захотела! Вот