История Глории - Стейс Крамер

– Как и все, – ответила я.

– Этот мальчишка был лучшим из нас. Черт!.. Я найду того, кто это сделал, и пристрелю его. Но не сразу. Сначала я как следует поиздеваюсь над его телом и разумом, чтобы он молил меня о смерти.

Все, включая Доминика, думали, что убийство Джеки – это очередной план мести людей Дезмонда. И только я одна знала правду. Настоящей убийцей была Норей, вернее, она наняла кого-то, чтобы отомстить за своего сына. Наверняка Норей проследила за мной в тот день, когда я наведалась к ней, чтобы убедить ее переехать. В тот день, когда я хотела ее спасти… То, что она сделала, – это ужасно, но имею ли я право судить несчастную мать? Имею ли я право рассказать правду остальным из «Абиссали», чтобы те мгновенно нашли ее и жестоко убили?

Я решила молчать.

Вашингтон сразу почувствовал неладное. Пес не притрагивался несколько дней к еде и все время проводил у двери комнаты Джеки. Однажды я подошла к нему. Сердце мое сжалось от тоски и жалости. Я присела рядом с ним, запустила пальцы в его мягкую черную шерсть.

– Он не вернется, – прошептала я, поглаживая пса.

Я вновь заплакала, опустила голову к Вашингтону, обняла его.

– Он больше не вернется…

Лестер заперся в своей комнате, ни с кем не разговаривал, выходил за порог лишь по нужде. Скорее всего, даже не ел. Дерси лишь разводили руками, мол, беспокоить его ненужно, сам отойдет. Но я почему-то за него переживала. Совершенно искренне. Тяжело быть вожаком стаи, когда ты на грани.

Для того чтобы не сойти с ума от горя, необходимо чем-то себя занять. Когда Стив умер, я с головой ушла в дела банды. Темные улицы стали моим спасением. Теперь, чтобы вновь не зациклиться на горе, я должна была найти себе интересное занятие. К счастью, долго думать не пришлось. Мое развлечение ожидало меня в подземелье. Я спустилась вниз, предвкушая лошадиные дозы адреналина, что поступят в кровь, когда я буду измываться над Алексом. Кулаки чесались, ноги торопливо несли меня вперед. Наконец я дошла до нужной двери, открыла ее и… Каково было мое удивление, когда внутри я никого не обнаружила. Я тут же бросилась бежать к выходу. За несколько секунд я покинула нижний уровень, помчалась в холл. К счастью, там находился старший Дерси.

– Брайс! – задыхаясь, крикнула я. – Брайс, Алекса нет в подземелье!

– Я знаю, – спокойно ответил он.

– Что?!

– Я его выпустил. У нас есть дела поважнее, чем ваши разборки.

– А с каких это пор ты здесь принимаешь решения?! – негодовала я.

– Пока Лестер не в состоянии руководить, главный здесь я. И если ты сейчас же не закончишь истерить, то сама отправишься в подземелье, поняла?

– У нас гости.

Ошарашенная, я обернулась. Рядом стоял Алекс. Вымытый, причесанный, в чистой одежде. Я яростно сжала кулаки, но с горечью понимала, что мое мнение тут ничего не значит. И если я продолжу протестовать, то снова окажусь в пыточной.

В гости к нам приехал мистер Крэбтри. Мы собрались в зале, и Элиот, помятый и жутко раздраженный, ходил взад-вперед.

– Я, конечно, все понимаю, у вас траур, и я правда очень вам сочувствую, но и вы меня тоже поймите. Я столько сил и денег вложил в отель – для чего? Для того чтобы за несколько дней растоптать его репутацию?

– Элиот, ближе к делу, пожалуйста, – сказал Доминик.

– Хорошо. Объясните мне, какого хрена какие-то сектанты окружили мой отель и устроили митинг? Уже съехалась огромная куча журналистов. Нет, я, конечно, хотел шумихи вокруг «Грандезы», но это уже чересчур!

– «Бесы из Саффорда»… – сказала Север.

– Что?

– Это «Бесы из Саффорда». О них можно долго говорить, но ясно одно: они безумцы, и от них не так-то просто избавиться.

– Мне насрать, кто эти люди! Манчестер – ваш город, вы обязаны следить за порядком, поэтому если вы в кратчайшие сроки не разберетесь с этим дерьмом, то я разорву наш договор! Действуйте.

«Бесы из Саффорда»… Однажды я с ними столкнулась в Темных улицах. И я до сих пор не понимаю, как мне удалось от них удрать. Беспощадные, абсолютно безумные. Люди, выступающие за добро, но называющие себя «Бесами», решительно настроенные на борьбу с насилием на улицах города, но тем не менее они являются самыми кровожадными монстрами в Темных улицах.

И почему-то… мне с каждой секундой эти ребята нравились все больше и больше.

Тревога Элиота понятна. Столько корпеть над бизнесом, чтобы вот так вот провалиться в первые же дни. Убийство Джеки Боуэна, теперь еще и «Бесы», вооружившиеся красочными транспарантами и громкоговорителями. Кричали кровавые надписи: «„Грандеза“ – детище убийц», «Переступая порог, вы спонсируете убийц!»; кричали рты: «Очистим город от зла!», «От вас многое скрывают!».

Журналисты крутились вокруг митинга, словно мухи у огромной кучи навоза. Прохожие не желали проходить мимо, останавливались, кивали, молчали, поддерживали. Я тоже была среди них. Смотрела на все это орущее стадо.

– Полиция вас не спасет! Она продалась ублюдкам из Темных улиц! Только мы сами можем защитить себя! Нам нужно объединиться! – кричала одна из «Бесов».

Я подошла к ней. Бесстрашно, ведь я надела свитер с огромным воротом, который надежно скрывал метку «Абиссали» на моей шее.

– Эй, неужели ты думаешь, что все это имеет смысл? – спросила я.

– Конечно, имеет! Мы говорим людям правду.

– Людям нравятся представления, громкие новости. Но вскоре они забудут все это, и все ваши усилия напрасны.

– Кто ты такая?

– Я одна из вас. Я полностью вас поддерживаю. Каждый третий в Манчестере – вор, убийца, наркоторговец… Этот город погряз в дерьме.

– Так становись рядом. Чем больше людей, тем…

– …больше крика. Я же говорю, это все безрезультатно. Пару недель назад я познакомилась с одним парнем. Он полностью мне доверяет, думает, что наши отношения станут серьезными.

– И какого черта ты мне это рассказываешь?! Ты меня просто отвлекаешь.

– Он из «Абиссали».

Девушка вмиг остолбенела. Глаза ее врезались в меня, рот искривился в улыбке.

– Правда?

– Как тебя зовут?

– Лаура.

– Лаура, скажи мне, что бы вы сделали с представителем «Абиссали», если бы он вдруг оказался в вашем храме?

Я дала обещание самой себе. Я пообещала убить его. Отомстить. Я понимала, что он не должен жить, но я бы с удовольствием поиздевалась над ним еще несколько месяцев в пыточной. Он бы сошел с ума, одичал, лишился человеческого облика, и тогда бы я его прикончила. И умер он