Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов

Вокруг засмеялись, а Вадим напрягся ещё больше.

– А почему вы перешли со мной на ты? Мы с вами на брудершафт ещё не пили! – возмутился он.

– Так давай выпьем! – не задумываясь ответил бизнесмен. – Ты что предпочитаешь, виски или водку?

– Я по утрам не пью. Я хочу узнать цифры!

– Если ты пришёл просто за цифрами, то мне это не интересно. Можешь взять их у моей секретарши. – Кирилл Эдуардович небрежно махнул рукой в сторону воображаемой приёмной. – Я давно мыслю стратегическими категориями, а не бухгалтерской отчетностью.

– А у меня вопросы не только про отчетность, но надо же с чего-то начинать!

Вадим все больше заводился, терял психологическое равновесие и не мог противопоставить своему оппоненту ничего, кроме агрессии. Он, как упёртый боксер, устоял до последнего вопроса, но выглядел избитым и жалким.

Кристина и Вадим, каждый по-своему, проиграли в этой словесной дуэли: она обиделась, он – разозлился. Но эти маленькие сценки учили быстрее и надёжнее любых теоретических тезисов.

– Мне кажется, – Вадим улыбался, пожимая руку преподавателю, – я уже сейчас, начинаю понимать свои ошибки. Я постоянно переживал, что меня могут оскорбить, и упустил смысл разговора.

– Мыслите в правильном направлении, – кивнул Кирилл Эдуардович. – Ну что, продолжим? – он посмотрел на Анну.

Девушка поднялась со своего места.

– Анька, ни пуха, ни пера! – шепнула Вика.

– К чёрту! – Аня почти незаметно трижды сплюнула через левое плечо.

Вика смотрела, как подруга спускается по ступенькам и думала, что ей очень идут и новая стрижка, и обтягивающие классную фигуру джинсы. Она пыталась предугадать, чем завершится противостояние Ани и Кирилла Эдуардовича и никак не могла решить, чего хочет больше: её победы или поражения. Вика разглядывала новые Анины ботиночки, на которых в такт шагам подпрыгивали стильные шнурки. «Если она выступит круто, Кирилл Эдуардович зауважает в ней сильную личность, а если облажается – испытает нежную жалость. Лучше бы она показалась ему никакой!»

Пока Аня выходила к столу, Кирилл Эдуардович снял блестящие аксессуары. Потом быстро достал из своей сумки и надел на голову бесформенную вязаную шапочку, на шею накинул яркий шарф и встретил свою студентку в образе продвинутого мастера всевозможных искусств, которые всегда знают больше других, но снисходительно молчат об этом, потому что их тонкие духовные натуры, конечно же, никто никогда не понимает.

– Добрый день! – режиссер поднялся на встречу журналистке. – Очень рад нашей встрече! Пожалуйста, присаживайтесь!

Аня кивнула, первой протянула руку, которую режиссёр церемонно поцеловал, села на стул.

– Извините, – заговорил режиссёр, – не вспомню, какое издание вы представляете?

– Да что вы, Кирилл Эдуардович, – девушка улыбнулась, – неужели забыли? Это же наш журнал по просьбе вашего пиар-директора опровергал скандальный репортаж о доме на Кипре, который вы подарили своей юной любовнице. – Аня говорила совершенно спокойно, как бы между прочим. – Ваша жена ещё собиралась подавать на развод и отсудить у вас половину имущества. – В аудитории послышался смех. – Но благодаря нашему журналу всё как-то рассосалось.

– Ах, вы именно это СМИ представляете, – режиссёр как будто обрадовался. – Это здорово!

– Я тоже так думаю!

– Но, получается, вы и так обо мне всё знаете! – Кирилл Эдуардович развёл руками. – Я теперь даже не представляю, о чем мы сможем поговорить?!

– Очень о многом, Кирилл Эдуардович. – Аня управляла своей очаровательной мимикой, как дирижёр симфоническим оркестром. – Например, об уголовном деле, которое на вас собираются завести за нецелевую растрату бюджетных денег. Я уверена, нашим читателям это будет чрезвычайно интересно!

– Тогда вам к следователю. Я собственное преследование не комментирую! Я согласился на эту встречу, чтобы рассказать о своих творческих планах, о новых постановках, а вы пытаетесь…

– Отлично! – перебила его Аня. – Действительно, зачем нам всё это грязное белье, когда я беседую сейчас с одним из выдающихся театральных режиссеров современности. Так какую премьеру ждать зрителям в новом сезоне?

Кирилл Эдуардович поднял над головой большой палец правой руки, а вся аудитория начала аплодировать.

Это и правда вышло круто! Аня не только устояла перед натиском известного, самовлюбленного режиссёра, она сама начала управлять беседой. В принципе, на этом показательное выступление можно было и закончить, но Кириллу Эдуардовичу очень захотелось продолжения, и, выдав несколько общих фраз о придуманных спектаклях, он пригласил журналистку на генеральную репетицию будущей премьеры.

– Закрытая элитарная тусовка, – говорил он, изображая на лице презрение ко всему прочему миру. – А потом уже самые избранные зайдут ко мне обменяться впечатлениями и выпить изысканного итальянского вина. Вы любите итальянское вино?

– Не знаю, можно ли любить вино, – Аня откинулась на спинку стула, – но итальянские сорта мне нравятся. Особенно тосканские.

– Замечательно! – воодушевился режиссёр. – У меня как раз завалялась бутылочка превосходного Брунелло ди Монтальчино. Это вино пробуждает интерес к жизни и страсть! Его можно пить не только по вечерам, но и утром после совместного завтрака.

– А ваша жена помогает готовить такие завтраки? – уточнила Аня.

– Моя жена, – Кирилл Эдуардович на мгновение задумался. – Она в эти дни будет на гастролях.

– Как это мило – ссылать жену на гастроли, чтобы заманивать к себе юных девушек.

– Да кто вас заманивает?! Не хотите погрузиться в тайны театрального закулисья – и не надо! Желающие в очереди стоят! – Кирилл Эдуардович никак не мог расколоть Анину уверенность, заставить её застесняться, занервничать, ошибиться. Наоборот, она гоняла его мячиком своих точных реплик по всему корту, заставляя быстро соображать. И это ему нравилось!

– Скажите, а вы влюбчивый мужчина? – Аня закинула очередную мощную подачу.

– Смотря какие женщины рядом, – парировал Кирилл Эдуардович.

– Вокруг вас много красивых женщин, – Аня рукой показала на аудиторию. – У вас такая замечательная театральная труппа. Или публичная история с любовницей так сильно напугала?

Кирилл Эдуардович видел, с каким азартом многие студенты следят за их диалогом, который всё больше выходил за рамки предполагаемого сценария.

– Раскрою вам маленький секрет: публичная любовная история никак не повлияла на мою жизнь. Мы с женой уже много лет чужие люди и почти не бываем вместе. Так, редкие встречи.

– Значит, сейчас вы свободны?

– Я свободен от любви, – напускной снобизм начинал постепенно осыпаться с режиссёра.

– Вы понимаете, что ваше признание станет заголовком моей статьи?

– Ну и пусть. Рано или поздно наш семейный спектакль всё равно придется заканчивать. Считайте это моим подарком, который вы сможете дорого продать.

– Я не торгую чувствами. И если вы скажите, что писать об этом не стоит, я обещаю…

– Да пишите! – перебил режиссёр. – Когда любовь уходит её не стоит хранить, как засушенный лист в гербарии. Это уже не любовь тогда, а просто её мумия. Любви