Обещание острова - Софи Таль Мен

Алексис с девочкой на руках на полной скорости лавировал между носилками. Препятствий было множество, коридор не кончался, но реаниматолог не сдавался.

– Пропустите, я ищу хирурга. Кто-нибудь видел хирурга? Хирург!

Вокруг него все были так же заняты и так же спешили. Алексис не раз имел дело с резким наплывом раненых, характерным для медицины на войне. Как выбрать, кому первому оказывать помощь, когда все тяжелые прибывают одновременно? Если медики экстренной помощи хотели спасать жизни, они обязаны были совершать выбор. Нужно было максимально ответственно и в рекордное время оценить шансы каждого на выживание. Не принимая во внимание эмоции, отодвинув в сторону сочувствие и собственную скорбь. Еще труднее это давалось, когда речь шла о детях. Разве абсолютный приоритет, выбор объекта неотложной помощи, того, кто должен опередить остальных, не зависит от его шансов на спасение? Алексис это знал и по мере продвижения в гуще хаоса начинал сомневаться, действительно ли удастся помочь девочке. Пальцы, зажимающие рану, заменил сжатый кулак. Он изо всех сил давил им на основание ее шеи, но из раны все равно текла кровь. Судя по испуганному взгляду, которым она цеплялась за него, она тоже теряла надежду.

– Оставайся со мной, слышишь, – без остановки повторял он задыхающимся голосом.

Из оперблока вышел хирург в голубом колпаке. Алексис увидел, как он стаскивает и разочарованно швыряет латексные перчатки. Неудачный момент для обращения, но у реаниматолога не было времени, и он протянул к хирургу свою пациентку.

– Наверняка повреждена сонная артерия, – объявил мужчина, когда Алексис приподнял руку. – Рана не очень большая, вероятно от осколка стекла, но внизу артерия сильно изрезана, можешь мне поверить.

При этих словах голова девочки начала откидываться назад, и Алексис поспешил снова зажать рану кулаком.

– Прооперируй ее, и ты все увидишь! – умолял он коллегу.

– Брось… слишком много работы. Чтобы все сделать хорошо, я должен вскрыть ей грудную клетку, а времени нет… В блоке меня ждет несколько ампутаций.

Врач одной фразой вынес раненой приговор. Малышка соскользнула по другую сторону границы и перешла в лагерь проигравших.

Это было несправедливо. Ее шансы взвесили по сравнению с шансами других пациентов. Если бы она была одна в центре пустого коридора, хирург бы все решил по-другому. Да, это было несправедливо, но Алексис согласился с коллегой. В полном смятении он пошел дальше. Механически переставлял ноги. И замедлил движение. Как он мог ее бросить? Как он мог разжать кулак? Это было невозможно. Ему хотелось закричать. Завопить.

Когда Алексис проснулся, его рот был широко открыт и он втягивал воздух большими глотками, как если бы только что вынырнул из моря. Его разбудил собственный крик, и он понял, что его кошмар никогда не заходил так далеко. Связано ли это со вчерашней встречей? С маленькой Розой, у которой вообще-то не было практически ничего общего с маленькой сирийкой? А ведь с тех пор, как он вышел на замену, Алексис радовался тому, что кошмарные сны прекратились. Он был настолько поглощен своими новыми обязанностями, что ему удалось на несколько дней избавиться от болезненного прошлого. Но вот оно снова, как бумеранг, вернулось с ошеломляющей четкостью. Как переключиться? Как заинтересоваться очередным пациентом и не счесть его случай незначительным? Ему так или иначе придется с этим столкнуться, учитывая выстроившуюся шеренгу бабушек, терпеливо ждущих его под проливным дождем.

– Чья очередь? – спросил он, предварительно усадив всех в приемной.

Опираясь на собственные бедра, с трудом поднялась невысокая старушка.

– Если честно, то моя… но меня обогнали, когда я шла в гору.

– Откуда я знала, что вы идете к врачу! – рявкнула ее соседка.

Начался обмен репликами, и Алексис испугался, как бы дело не дошло до драки. Вот они, неудобства консультирования без предварительной записи и без Джо, чтобы следить за порядком, пожалел он. Кстати, почему его ассистента нет на месте? Алексис задумался, не пора ли волноваться. Вчера вечером Джо вернулся из Бреста таким пьяным, что Алексису пришлось поехать за ним на причал. Он поинтересовался новостями, и в ответ на него обрушилась неразборчивая словесная каша, прерываемая громкими взрывами хохота. Алексис сделал вывод, что, раз Джо такой веселый, вероятно, больной чувствует себя хорошо. Подойдя к двери квартиры, Джо в порыве дружеских чувств распростер объятия, чем Алексис воспользовался, чтобы довести его до кровати, снять с него обувь и подоткнуть одеяло, как ребенку. Наверное, он подоткнул его слишком хорошо, если этим утром Джо еще не выбрался из постели.

– Джо часто приходит к десяти, – заботливо предупредила одна из частых посетительниц, увидев, что он напрягся, заглянув в прихожую.

– Тогда, пожалуй, и мне следовало бы так поступать, – с улыбкой ответил он. – День не казался бы таким длинным.

Раздались вялые протесты, смех, и напряжение в приемной спало.

– Старшим почет, – объявил врач, сделав знак следовать за ним самой пожилой даме, с деформированными коленями и согнутой спиной.

– Мое тело устало, доктор, – простонала она, не успев добраться до стула. – Девяносто пять лет, представляете? Как вам кажется, там, наверху, Господь позабыл обо мне?

Странный вопрос для начала дня, подумал Алексис, листая ее карту. Увидев полный список болезней, он едва ли не согласился с ней. Несчастная дама коллекционировала недостаточности: сердечную, почечную, венозную, дыхательную…

– Не волнуйтесь, он о вас не забыл, – успокоил он, доставая тонометр. – Просто у вас хороший врач… Когда доктор Мадек вернется, я обязательно его похвалю.

Старушка улыбнулась:

– Боже упаси! Только не хвалите его! Иначе я умру в сто лет.

– Но вы хотя бы разрешите мне продолжить лечение?

– Да, но если вы не попытаетесь его улучшить.

– 130 на 80… Давление, как у юной девушки. Не вижу необходимости что-либо менять.

– Какой вы добрый, доктор. И очень симпатичный… – Делая этот комплимент, она порозовела, как молодая.

Следующая пациентка оказалась совсем другой.

– Мне в последнее время кажется, что все меня отталкивают… Даже новый терапевт, – атаковала она с порога.

«На помощь», подумал Алексис, сочувственно кивая. Не подобных ли разговоров он опасался больше всего? Выслушивание-поддержка-подбадривание? Он бы охотно обошелся одним выслушиванием. Все жалобы казались ему незначительными после работы на войне. Где найти успокаивающие слова, если он ничего не чувствует? Никакой эмпатии.

– Я больше не справляюсь, доктор… Дочка вообще не обращается ко мне, разве что когда просит денег. Внуки, встретив меня на улице, не замечают. И вишенка на торте: сосед грозится подать на меня в суд, если я не подстригу свои деревья. Выпишете мне антидепрессант?

Под грузом всех неприятностей врач тяжело оперся на локоть.

– Позвольте