Черная метель - Элисон Стайн

Мама подбежала ко мне и что-то сказала. Я не поняла, что именно, но в ее глазах читалось беспокойство. Я показала ей один из флакончиков с распылителем.

– Чеснок и масло чили!

Не знаю, услышала ли она меня и поняла ли, что я собираюсь делать. Отец подбрасывал веток в костер, а сестра накрывала простыней грядку с зеленью. Я бросилась в поле, оставив на земле запас бутылок. Поле казалось живым – оно кишело саранчой. Насекомые ползали по растениям, как крошечные машинки. Они жевали и жевали, словно еда была их работой, единственной целью существования.

Может, так оно и есть. Я раньше не видела ничего подобного.

Я опрыснула одно из растений. Жидкость из бутылки покрыла его блестящей пленкой. В воздухе распространился едкий запах чеснока, он перебил даже дым костра.

Сидевшее на растении насекомое сорвалось с него.

Я пошла вдоль ряда, опрыскивая одно растение за другим.

Что-то коснулось моей спины; обернувшись, я увидела, что сестра взяла вторую бутылку. Мы стали опрыскивать вдвоем. Мы накрывали грядки тканью. Отец следил за костром, наполнявшим воздух дымом. Если не следить, огонь здесь распространяется очень быстро. Когда жидкость в бутылках закончилась, мама послала Амелию в сарай за маслом нима – органическим пестицидом. Мы заново наполнили бутылки.

Что-то сработало. А может быть, ничего не сработало – насекомые просто наелись. Они улетели так же, как прилетели: быстро и все разом, как облака, повинуясь единому мозгу и передвигаясь как единое целое.

Наступила странная тишина. После того как умолк непрерывный гул насекомых, она, казалось, звенела.

Тишина и обглоданные поля.

Мама спустила платок с лица.

– Достань ванну. Я вскипячу воду. Вам, девочки, нужно смыть с себя _ _ _ _.

К нам подошел отец. Вид у него был измученный.

– Что было в бутылках? – спросил он у меня.

– Чесночное масло и соус чили, я нашла его в холодильнике. – Я бросила взгляд на маму. – Надеюсь, ничего, что я это все потратила.

– Почему ты решила их использовать?

– Многие животные не любят чеснок. А вредители не любят специи. Вот я и подумала, что если смешать их…

Отец положил руку мне на плечо.

– Это была хорошая идея.

Мне казалось, что он скажет что-то еще. Может быть, спросит, откуда я знаю про специи. Может быть, поблагодарит, поздравит с успехом? Но почти сразу я поняла, что на это можно не надеяться. Этому никогда не бывать.

Отец убрал руку с моего плеча и пошел осматривать посевы. Глядя на них – на то, что от них осталось, – он в ужасе открыл рот. Слова «хорошая идея» так и остались единственной похвалой, которую мне довелось услышать.

На какое-то мгновение показалось, что он разглядел меня, увидел, наконец, что я могу сделать, на что я способна. Но это было лишь мгновение – оно почти сразу кончилось. Теперь у него перед глазами стояла лишь катастрофа. Воды у нас не было, а теперь и от посевов почти ничего не осталось.

Мы не обсуждали, сколько растений погибло, а сколько удалось спасти. Но рука отца на моем плече была такой тяжелой, как будто весь мир придавливал нас обоих к земле.

Когда на следующее утро мы с мамой ехали на работу, поля по сторонам дороги казались еще площе и мрачнее. Лишившись посевов, они лишились и цвета. Теперь это были бурые, мертвые земли.

Пшеницу словно кто-то выкосил. Поля напоминали рты с выбитыми зубами. Я и не подозревала, сколько пшеницы росло в Долине, пока она не была вся съедена. Саранче она явно понравилась. Обнажившаяся земля шевелилась на ветру. Казалось, что она плывет по воздуху.

Большую часть воскресенья мы занимались уборкой. Нам с Амелией пришлось перестирать все белье в доме. «Все будет хорошо», – сказала мама утром. Она всегда так говорила.

Но кроме протирания пыли с кружек и мисок на кухне мне в этот раз пришлось вычищать трупики саранчи. Они были легкими и хрупкими на ощупь, как чесночная шелуха. Вот чем сегодня будет заниматься Амелия, пока я буду работать в кафе: выметать из дома дохлую саранчу. Ничего хорошего.

В том же духе высказалась Амелия, когда огромные тучи насекомых наконец взлетели и направились разорять чужие поля. Осторожно потрогав одну мертвую саранчу ботинком, она спросила: «А что мы теперь будем есть? Вот это?»

Благодаря одеялам, распылителям и дыму мы потеряли не все. Но хозяйство наше напоминало камень на краю обрыва. Любое движение, даже легкий порыв ветра – и мы полетим вниз. У нас не было права на ошибку. У нас не было лишней грядки свеклы, лишнего ряда чахлого картофеля. У нас даже не было возможности купить воду.

Отец сказал, что мы скоро поедем к другому колодцу и попробуем купить воду там. Казалось, он успокаивает сам себя. По его словам, ехать придется дальше, так что потребуется больше бензина. А тем временем наши запасы воды сократились: пришлось, смывая с себя копоть и масло, лишний раз искупаться. На это ушло много литров воды.

С самого утра у Луизы был усталый вид, и это уже не в первый раз.

– Как там у вас? – спросила она.

Уточнять, о чем вопрос, не требовалось. Все жившие вдоль трассы, без сомнения, видели жужжащие облака. Саранча не признает границ владений и заборов. Большинство хозяйств располагались вплотную друг к другу.

– У нас все в порядке, – отрапортовала я. – Папа развел костер, и мы опрыскали поля всякими веществами, типа чеснока. А до вас не добралась саранча?

– Добралась. Нет больше моего садика.

– Он был такой красивый… – Я вспомнила горшки вдоль ее дома. Растения в них были такими здоровыми, пышными и зелеными. Я все хотела спросить, как ей удалось их вырастить. Теперь я никогда этого не узнаю.

– Да ладно… Это было просто хобби.

Как легко человек может потерять все. Свой дом, друзей, средства к существованию или хотя бы то, чем ему нравится заниматься, как Луизин садик. Все это можно отнять со скоростью ветра, пронесшегося по долине.

Луиза отвернулась и занялась какой-то очередной необязательной работой. Я задержалась у стойки, глядя на приклеенные там скотчем фотографии улыбающихся детей. Я никогда не видела никого из них в реальной жизни. За исключением Сэма, Луиза ни с кем меня не познакомила.

– Эти фотографии… – произнесла я.

Луиза повернулась ко мне, как будто это ей, а не мне нужно было смотреть в лицо