Ноша - Татьяна Нелюбина

разговор легко и непринуждённо, вот что значит профессиональная выучка. Я с ним познакомилась три года назад, он был зажатый. Я его в лоб спросила:

– Ты за кого?

– Журналист должен нейтралитет соблюдать.

Мы тогда так надеялись на перемирие.

Бабье лето было. Солнце. А на Украине кровь льётся. Как такое возможно в XXI веке? В центре Европы!!

– Я никому больше не верю, – сказал журналист. – Мне страшно. Там такое творится. А если Путин совершит ошибку, сорвётся?

– Не совершит. Будем надеяться. Он трезвый, рациональный политик.

– Будем надеяться.

Будем. Я убеждала себя, что страшнее, чем уже было, ничего не случится. А «перемирие» продолжалось полным ходом – продолжались обстрелы, гибли люди.

Разговорились мы с одной женщиной. Она родом из Донецка, здесь замужем, в конце октября должен был родиться третий ребёнок.

Донецк пережил очередную ночь ожесточённого перемирия. В полночь был нанесён мощный удар. Над аэропортом валил густой дым. В Куйбышевском районе пропало электричество.

Дети вернулись из отпуска, усадили нас перед компьютером, показывали фотографии, в подробностях знакомили нас с жизнью в Тоскане, с ослицей по имени Изольда, с мышами в мышеловке, жабой, которая сидела… под столом на террасе, и когда Юля попыталась её оттуда прогнать, она… эта жаба… упиралась!

В таких лоскутных воспоминаниях текли мои зимние дни. Я прилежно исполняла все предписания (жена, выпей куриный бульон! прими антибиотик! съешь хотя бы сухарик), старалась быть милой, покладистой, но сегодня я была тихо счастлива, что закончилось наконец моё затворничество.

Сегодня мой первый выход в свет. Я долго красилась, выбирала наряд, в 15.00 вышла из дома, доехала до Бранденбургских ворот, встала в очередь перед российским посольством. Обычно мы могли взять кого-то с собой, но на этот раз пропускали строго по списку. Я думала, это какие-то меры безопасности, но кто-то сказал:

– Да денег нет.

Моя очередь подходила, я отошла на секунду, чтобы выбросить окурок в урну. Слева и справа от входа стояли двое мужчин, один спросил:

– Имя.

Другой сказал:

– Девушка, вообще-то у нас здесь очередь.

– Я стояла! Вот батюшка подтвердит.

Батюшка подтвердил, и меня пропустили «по списку литераторов». Я могла бы взять с собой Акселя, но в этом году мы были без сопровождающих.

Повезло! (Тем более, в такой день – пятница, тринадцатое, – когда нас подстерегают неприятности и неудачи).

Как же там было красиво! Ёлка – высоченная! Возле неё – дед Мороз со Снегурочкой, я сфотографировалась с ними и тотчас разослала всем поздравления со Старым Новым годом.

Краем уха послушала речь посла. Раньше он выступал в актовом зале со сцены, теперь же он стоял среди нас. Демократично устроено. Или, действительно, нет денег. А мне именно так нравилось. Рядом с ёлкой. Перед нами переливался витраж со Спасской башней, от звезды шёл рубиновый свет. Посла сменила председательница «Соотечественников», потом дети выступали, музыканты, танцоры.

В залах слева и справа были накрыты столы. Старожилы ворчали: «Раньше икру подавали! И шампанское». Я таких времён не застала, у меня и так от всего слюнки текли. Пельмени, пирожки, оливье очень вкусный, поросёночек с гречкой, рыба… глаза разбегались, всё хотелось попробовать.

Очень вкусно! Очень красиво! Залы высокие, а люстры!

Ко мне подошла бывшая знакомая. Та, у которой было туристическое бюро, а теперь, за неимением русских туристов, закрылось.

Интересно, что она здесь забыла? Пусть идёт в своё, Украинское посольство.

Да ладно, от нас не убудет. И мы – незлопамятные.

Я представила её своим друзьям.

А они не могли нарадоваться:

– Какое у нас хлебосольное посольство! Как вкусно всё!

Мы вернулись к нашей ёлке. Вокруг рояля собрался народ. К пианисту присоединился аккордеонист, все запели «Подмосковные вечера».

– А теперь «Калинку» давайте!

Мы завели:

– По-о-од сосною, по-о-од зелёной…

Какие-то мужчины скинули пиджаки и в пляс пустились.

Люстры уже погасли, а мы всё веселились.

Последними вышли на улицу. К входу подъехал автобус, в него заходили артисты, мы их благодарили, они из Дрездена к нам приехали.

– Спасибо! Приезжайте ещё!

– И вы к нам приезжайте!

Как мне было хорошо.

Вот и закончились праздники. Будем надеяться, что этот год будет получше. Будем надеяться, мы стали умнее, закалённее, выдержаннее. Будем надеяться, я повторяла как заклинание, будем надеяться.

Я пообещала себе, что не буду цепляться к Акселю. Ну думает он так, как думает, и пусть думает. Мне-то что.

Аксель

Мы с утра размышляли, что будем делать, и решили большинством голосов (Митя был против), что поедем в городок Beskow.

Снег растаял. Хорошо, что хоть дождь не шёл.

Мы пообедали на берегу речки Шпрее – Митя ковырялся в форели, но с аппетитом съел жареную картошку.

Пошли в крепость. Долго разглядывали доспехи рыцаря и платье королевы. Забрались в башню на самый верх. Спустились в подвал, где, как нам сказали, костюмы для карнавала. А это оказалась камера пыток. Жутко.

– Что это? – спрашивал Митя.

– Ммм… кровать.

– А это?

– Ммм… трон.

И повсюду, действительно, костюмы развешены – ведьм, скелетов, колпак на «отрубленной» голове. Я сообразил, что это не карнавальные костюмы, а наряды для Хеллоуина. Какой кровожадный ассортимент. И с каждым годом всё хлеще. А раньше просто весёлые тыквы всех цветов и размеров выставляли.

У Мити был костюм привидения. Они с Людмилой сделали его из старой простыни, вырезали глаза, нос, рот. Митя накинул его на себя и стал летать по квартире:

– Бойтесь, бойтесь меня!

Мы ужасно боялись. В дверь позвонили. Я открыл. Там – женщина с девочкой.

– Здравствуйте, – говорю, – вы, наверное, ошиблись дверью?

– Не ошиблись, – говорит мать сурово, девочка к ней жмётся. – Мы за сладостями. Не дадите, солью ваш порог посыплем.

Ах, вспоминаю, это же одна из присказок Хеллоуина: «Мы хотим сладкого, иначе будет кисло». Что-то в этом роде. Иду за пряниками.

Тут из глубин квартиры вылетает привидение, требует от них сладостей, не то им не поздоровится! Испуганная девочка визжит, несётся по лестнице вниз, мамаша за ней, я за ними, с пряниками, а Митя доволен:

– Здорово я их напугал?

– Здорово, – говорю.

Мы выбрались из крепости, пошли гулять по городу.

Обошли всю городскую стену с недавно отреставрированными башенками.

Обратный путь Митя сладко проспал. Проснулся, когда мы съехали на заправку. Попросил включить музыку. Включили. Митя сообщил:

– Я знаю эту музыку.

Узнал музыку Чайковского из «Щелкунчика».

Я спросил, какие инструменты играли?

– Скрипки.

– А сейчас?

– Флейты.

Хороший слух у мальчугана.

Дома он сел играть на пианино. Я хотел его поучить, но он мягко отклонил моё предложение. Импровизировал.

Закрыл крышку, спросил:

– А завтра мы куда поедем? Давайте в