Дорога к себе - Ольга Станиславовна Назарова

– Жись… какая там жизнь, если всё не так? Зачем я вообще тут?

Внезапно вспомнился сегодняшний день, какой-то очень длинный, слишком длинный для нормального дня. Вращающиеся колёса перевёрнутой машины, узкие ладони, изнутри бьющие в стекло, полузадушенные всхлипывания у него на плече.

– Ну по крайней мере, она осталась жива, – вдруг включился мозг. – Так бы не выбралась. Да и от тех ребяток я уехал… Чего меня так разобрало? Ну, подумаешь, выяснил, что отец и не собирался меня страховать, как Андрея, не собирался мне невесту подсовывать… а просто подарил старую халупу! Ишь ты, сердце! А ну как и правда, возьму и продам?

Он глухо рассмеялся, спустился на первый этаж, обошёл дом, настороженно замерший под его шагами, а потом, решив, что планы надо выполнять, выдвинул ящик комода с письмами и фотографиями.

Темнело… почему-то он даже не сразу догадался включить свет, просто сидел на полу перед распотрошённым ящиком и читал, читал, смотрел и перебирал фото, с превеликим изумлением обнаружив там пачку своих детских, каждое из которых было надписано на обороте незнакомым тонким почерком: «Коле три месяца», «Первый шаг», «Колечка идёт в первый класс».

А потом был уже отцовский почерк: «Мой старший сын – моя надежда». У Николая перехватило горло, когда он перевернул фото и увидел на нём себя рядом с коляской Андрюхи. Младшего брата, спящего в коляске, не было видно, а вот он – надежда отца, был в полный рост и с ватрушкой в руках.

– Я любил ватрушки… мама пекла. Я помню, – пробормотал так сильно подросший мальчик Коля.

Он копался в фотографиях, сам не зная, что ищет, а когда наткнулся на то самое фото с прадедом, уставился на него и даже лицо своё потрогал – было полное ощущение, что в зеркало заглядывает.

– Невыносимый, характер отвратительный, упёртый… да, всё так и есть, – согласился он с хмурым взглядом Михаила. – Не мог мне что-то попроще оставить? Наследник…

И тут он понял, ЧЕГО он наследник. Не заводов, не счетов и квартир, а вот этого, от чего аж сердце скрутило, сжало невидимой рукой.

– Моё! Никому не отдам! – понял он, – Вот это всё моё! Я тут такой, какой есть!

Грохот, раздавшийся во дворе, заставил его вскочить и ринуться туда.

– Да что ты тут делать-то будешь? Ленка! Твоя скотина уронила мне бочку и чуть не сбила ею туалет! Поймаю твоего паразита, хвост ему откручу!

– А нечего туалеты так запускать и бочки раскидывать по огороду! – с готовностью, словно она только этого и ждала всю жизнь, донеслось с противоположной стороны узкой деревенской улицы. – А про хвост… только попробуй, я тебе сама что-нибудь откручу!

– Да ёлки-палки! А это ещё что? Пшёл вон с моей машины, серая скотина!

– А мальчик-то осваивается, – с наслаждением подумала Маруся Андреевна напротив.

– Гляди ж ты… скоро прям человеком станет! – рассудил Фёдор Семёнович слева.

– Ну надо же! Как вокруг машинки-то бегает, – умилилась Валентина. – Кот уже давно около меня, а Коленька всё мотыляется…

– Кооооль! А Кооооль! Голова-то не того? Не кружится? Кот уже дома – ужинает, а ты всё носиссся и носиссся! – крикнула она чисто из жалости к ближнему. – Тебе, может, пирогов отсыпать? Ну в качестве пардона за Тимочкину метку на капоте? И да, её лучше сразу вымыть – потом хуже будет!

– Гррррр! – содержательно ответил Коленька, умилив разом всех соседей старшего поколения, и пошёл мыть в ночи машину.

Глава 15. Мытая машина – притяжение дождя

Некоторые приметы работают всегда – например, если вы роняете бутерброд с маслом на колени, облачённые в новенькие джинсы, будьте уверены, что он рухнет именно маслом вниз, даже если в полёте ему придётся вывернуться из кулька в рогожку!

Именно об этом и подумал Николай, когда домыл машину.

– Ну… мою машину на ночь… Дождь будет?

За лесом утвердительно заворчал гром.

– Понятное дело! Чтобы хоть раз мимо было! Если машина вымыта и не в гараже, она точно домоется дождичком! – разворчался Николай, вернувшийся в дом и хмуро оглядев себя. – Как из той самой лужи вылез! Аж тошно! Ладно, пойду в баню – мыться. Что за жизнь? Давно надо было пристроить нормальную ванную с душевой кабиной и стиралкой, туалет сделать, воду провести, отопление опять же.

Он и сам не понял, как начал планировать, что и как надо перестроить в его доме. Всё-таки осознание ценности отцовского подарка медленно, но верно обживалось в его голове, утаптывая себе место в хозяйских размышлениях.

– Только надо не так, уж… помпезно, а аккуратненько. С сохранением стиля! – Николай машинально отодвинул миску с пирогами, которые пришлось взять от Валентины в качестве извинений за кота Тимура, принюхался к ним, а потом решительно цапнул один пирог и откусил кусок.

– Ммммм, вкусно-то… вот же вздорная такая тётка, просто невыносимая, а пироги печёт отменные! – эта мысль пробивалась сквозь ровные пласты планов по переустойству дома. – Не забыть бы шампунь и мыло! – вспомнил он, собираясь в баню на помывку.

Два электрических чайника послушно грели ему воду, пустое ведро – смеситель терпеливо ожидало результат их усилий, а Николай обдумывал сегодняшние события – много как-то их произошло.

– Один день, а такой долгий, что просто слов нет! И такой… ненормальный, неправильный!

Он не учёл, что чисто технически день-то ещё не закончен.

Осознание, что у него ОПЯТЬ что-то не так, пришло, когда он открыл флакон с шампунем и щедро полил его содержимым свою шевелюру.

– Эээээ? Да что ж такое-то!

Невыносимо сладкий, приторный и противный запах ванили с сандалом заполнил моечную.

– Какого… да ёлки-палки! Где вода?

Никакой енот-полоскун не мылся с таким ожесточением и старанием, как Николай.

Подобные приторно-сладкие запахи он ненавидел всей душой, принципиально ничего такого у себя на линии шампуней не выпускал, а тут – просто призадумался о своём, отвлёкся, вот и купил шампунь, не особо поинтересовавшись, какой. Просто снял с полки, где стояли шампуни, наименее яркий флакон.

– Гггггадость какая! – у Николая от омерзения аж подбородок трясся. – И не смывается!

Запах держался за его шевелюру всеми молекулами парфюмерной композиции. Причём, при соприкосновении с горячей водой, он благоухал всё интенсивнее.

Пришлось вымыть голову хозяйственным мылом, позабытым тут в прошлый раз.

– Это ж каким изврaщeнцeм надо быть, чтобы такое производить, а? – отплёвывался Николай, изведя на себя всю принесённую воду и отправившись к колодцу за добавкой.

Ослабевший, но не покорённый окончательно запах подобно лучшему репелленту, сбивал на подлёте всех обрадованных нежданным