Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

– Ничего, привыкну. Здесь чуть жарче чем в Адлере. – Слон вопросительно посмотрел на Харитона.

– Что? – спросил тот.

– Да вот, есть у меня мыслишка остаться здесь. Открыть свое дело, ресторан, например…

– Хватит тебе денег? На такое дело какие же деньжища нужны…

Слон наморщил лоб:

– Продам все!

– Ты не забыл, что «В Греции все есть?» – напомнил ему Харитон. – А мы, как ты знаешь, живем за счет фарцовки, дефицита, который кормит нас с тобой в Союзе. А здесь дефицита нет. На что мы будем жить?

Слон нахохлился. Кажется, вправду не все предусмотрел… Но, помолчав, он вдруг заявил:

– Знаешь, а я и не хочу, возить эти тряпки, драть тройную цену и на это жить. И бояться, что тебя засекут, повяжут. Не хочу оглядываться на милицию. Сыт я этим по горло. – Слон приставил ладонь к шее. – Я хочу почувствовать себя хозяином какого-нибудь серьезного дела.

Слон даже остановился. Бросив взгляд на Харитона, он тут же отвел глаза. Он и сам не ожидал, что может встать в оппозицию с верным другом. Боялся, что тот может обидеться. Харитон, выслушав его тираду, помолчал, видимо переваривая сказанное, и, неожиданно, поддержал его:

– Хорошо, согласен. А мне чем заняться?

Слон сразу же нашелся, как будто ответ его был заготовлен давным-давно.

– Открой магазин. А Анастасию пусти петь в мой ресторан.

Харитон насмешливо мотнул головой:

– Эк, ты размахнуться хочешь…

– Ну, давай оба откроем рестораны. В разных районах города. Я вот присмотрел себе местечко на Вардари. На место в центе, в районе Аристотелуса, рассчитывать не приходится, а вот здесь еще, может быть, будет такая возможность. – Слон потирал руки, с удовольствием разглядывая витрины застекленных магазинчиков, на нижних этажах зданий. – Эх, скорее бы сюда. Хочу, чтоб дочь моя сразу пошла в греческую школу. Русскому научим сами.

– А что моей Нюрочке делать? Каково ей будет в школе без языка?

– Мои братья, армяне, говорят, что здесь есть специальные школы, где учатся русские греки. И взрослым дают бесплатные уроки и даже платят за посещение таких уроков. Так называемый минимум. Кажется сорок пять тысяч драхм в месяц.

Харитон поморщил лоб, выпятил губу. Пауза, однако, была недолгой:

– Надо думать, надо подумать…, – сказал он раздумчиво. Все ничего, однако думаю, что будет делать мой сын с его историей в Греции?

– Будет у тебя бизнес, будет ему работа, а там он разберется, – мягко, но настойчиво убеждал Слон.

Харитон неопределенно пожал плечами.

– Посмотрим, может быть…

Слон понял, что склонил друга на свою сторону. Тон, с которым были сказаны последние слова, говорили о его положительном решении. Кто-кто, а уж он то знал Харитона. Однако он не знал, что появилась преграда, которая надолго задержит их выезд из страны.

* * *

Приехала Наташа на осенние каникулы. Стояли теплые ноябрьские дни. Позади дома сиротливо лежали небольшими горками последние опавшие листья с трех яблонь, посаженных еще в первый приезд Роконоцы. Их тонкие ветви доставали до окон кухни и «детской». Ирини только и успевала выметать со двора налетевшие листья со всех деревьев вокруг дома. Как и все соседи, она устроила у себя на огороде костер, куда снесла всевозможные сухие коренья, ветки, стебли, листья, какие-то ошметки. Приятный запах костров со всех соседских огородов стоял несколько дней и навевал ностальгические мысли.

Ирини смотрела загипнотизированно на огонь и долго думала о событиях прошедшего года. Загавкала Пальма, и она, отвлекшись, отвела глаза.

Теперь в голову лезли другие мысли: вот и опять скоро зима, наступит очередной Новый год, а радостей так мало на ее долю.

Ирини прямо здесь, посредине двора, помолилась про себя, попросила Бога отвести от нее и ее детей какие-то ни было напасти.

Наташа приехала вчера, а Женечка не смогла приехать повидаться с сестрой. Хотя очень хотела увидеть старшую сестру, скучала по ней. Наташа выглядела уставшей с дороги.

– Ну, как у тебя дела, мама? – спросила она, обнимая мать и оглядывая комнату. Ирини почувствовала покровительские нотки взрослой дочери к немолодой матери.

«Конечно, работает, грамотная, учительница, с умными людьми общается. Вообще, молодец она!» – промелькнуло в голове Ирини.

– Как дела? Как всегда… Работа, дом. Вот и все, – ответила она грубовато. – Рассказывай лучше, как у тебя дела.

– У меня все хорошо.

Сбросив светлый плащ, дочь, поджав ноги, устроилась на диване. Она явно хотела рассказать о своей новой работе. Не так было в прошлом году. Тогда, в самом начале своей педагогической деятельности, она написала Ирине единственное письмо, где рассказала, что попала в чисто казахский аул, где не было ни одного русского человека. На русском казахи говорили, но плохо. Каково учить их писать сочинения по Пушкину и Толстому?

Наталья писала, что вместе с ней туда попали еще две девчонки – учителя биологии и математики. Но они посмотрели такое дело, сообщили родителям и их быстренько через районо открепили оттуда и их отправили на отработку в другое место. А ей, ясное дело, помочь некому, придется терпеть целый год, хотя требуют отработать два. Письмо то было пронизано горечью обиды за себя.

– Ну, рассказывай, как у тебя идет работа, – Ирини удобно устроилась на диване со стаканом любимой простокваши. Наташа сидела тут же, пила компот с печеньем.

– Мам, что рассказывать? Все хорошо. Я люблю детей, а они меня. Вот так и живу.

Тетя Марица и дядя Костас очень хорошо ко мне относятся.

– Женихов нет?

– Вот чего нет, так нет, – ответила дочь тоном, не позволяющим дальше говорить на эту тему.

– Фотографии привезла?

– Некогда фотографироваться. Мой фотоаппарат, твой подарок, что-то забарахлил. Но в следующий раз, обещаю – привезу. Ты лучше расскажи, как твое здоровье?

– Ничего, пойдет… Сердце иногда покалывает. Радикулит нет-нет схватит.

– А сейчас вижу малярия у тебя опять высыпала?

– А… сейчас уже ничего. Ирини притронулась к болячкам на губах. Герпес уже проходит.

– Как это у тебя происходит? Не одеваешься, что ли? У меня никогда такого не бывает.

– У тебя другая кровь. Отцовская, наверное. У Жени и Кати простуда, как у меня высыпает.

– Я просто никогда не простужаюсь. И сквозняков не боюсь.

– Молодец! А отец твой боялся их. Не знаю тогда, в кого ты у нас такая, выходит, крепкая. – Разговаривая, Ирини складывала дрова в печь, собираясь затопить. – И Слава Богу! Болеть – приятного мало.

Наташа разбирала свою сумку.

– Жаль, что Женьки дома нет. Передашь ей от меня эти духи. А тебе тапочки. Она подала ей симпатичные