Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

– Да, ладно тебе! Хочешь сказать, что дочкам мало достается? Их я тоже не обижаю. Ну не машину же им покупать. Пусть их будущие мужья заимеют машины.

– Н-да… Ну что, сестра, – смягчился брат, – будет тебе машина, постараюсь. Поговорю с ребятами.

Через неделю сынок уже катался на своей машине.

Кики не могла нарадоваться, когда он, в первый раз, привез ее вместе с огромной коробкой, наполненной овощами на продажу на рыночек. Помог выгрузиться, разложить все на прилавок. А после рынка, как раз во время его обеда, сын отвез ее домой. Он работал на стройке, разнорабочим. Получал неплохие деньги. Но это только с месяца три. А до этого менял работы чуть ли ни каждые полгода, начиная с семнадцати лет. Деньги приносил, но потом просил их обратно то на то, то на это. Кики поругивала его, но не могла отказать любимцу. Хорошо хоть, сверх заработанного не просил. Одежду, обувь, конечно, покупала сама. Он к этому был совершенно безразличен. Ее Алекси и так всем нравился. Брал своей внешностью и природным обаянием. Кики всегда с нежностью думала о сыне. Их взаимная привязанность была притча во языцех дома. Дочери подсмеивались над ними, что дескать спелись и никого больше им не надо. А куда ж им, бедным девочкам деваться? Но они и сами любили брата. Незлобивый, отзывчивый он всегда был рад помочь, когда надо своим сестрам и всем родным. Другое дело, что дома его не бывало, проводил время с друзьями где-то. А, как появилась машина, вообще из дома исчез. Хорошо хоть мать не забывал отвезти, когда у нее были торги. От девочек, как рассказывали Марикины подруги, отбою не было. Кики даже поругалась с ним однажды, когда он совсем домой не приехал ночевать.

– Ты, что сдурел? Я всю ночь не спала. Где ты мотаешься?

– Да я у Фильки ночевал, у него день рождения был.

– У тебя, что, дома нет, негде ночевать? Машина под задом, сел и приехал…

– Мамуль…. Ну выпили мы там, не хотел ехать выпившим.

– Выпил? Молодец! – Кики развернулась, дала ему пощечину. – До такой степени напился, что до дому не мог доехать? Молодец сыночек! Молодец!

Шея Кики мгновенно покрылась красными пятнами.

Алекси знал, что это верный признак большого скандала. На пощечину он не обратил внимание. Надо было срочно найти веское оправдание:

– Да выпил вроде один стакан, а захмелел.

– Ты мне брось это! Узнают твои дядья – мало места будет!

– Ну ладно, мать, ладно, – улыбался умиротворяюще сын, – не буду больше. Ладно, – он похлопал ее по плечу.

– Смотри у меня!

Вскипевшая было мать успокоилась. Об этом свидетельствовали пятна, медленно сходящие с шеи. На следующий день она все рассказала Генералу.

– Нечи, как ты могла ударить взрослого, тем более выпившего парня? – возмущенно вопрошал брат. – И он тебе ничего не сказал?

– Нет.

– А, если б он тут же развернулся и ударил тебя? Ты понимаешь, к чему это может привести?

– А, что делать?

– Если он один раз тебя ударит, то второй раз для него будет легко это сделать. Ты понимаешь? И ты всегда будешь ожидать, что тебя может ударить собственный сын. И дочерям тоже такое может со временем понравится. Ты понимаешь о чем я?

– Понимаю.

– Еще раз, если его тронешь, я не знаю, что сделаю, – сказал в сердцах брат.

Но и в следующий раз она дала ему пощечину, по той же причине. И опять поведала все Генералу.

– И он тебе ничего грубого не сказал, – подскочил тот с табуретки.

– Нет, не сказал.

– Ну что ты за человек, Кики? Чужие дети с отцами дерутся, на матерей кидаются. Смотри, дождешься. Он взрослый парень, – увещевал ее Генерал.

Кики призадумалась. Вспомнила, как соседка по торгам на базарчике спрашивала ее: «Твой сын тебя не материт? А мой материт и меня и бабку тоже».

Нет, Алекси был еще тот лис, знал к матери подход, но все-таки на третий раз Кики не стала замахиваться на выпившего сына. Зачем искушать человека, если он неисправимо делает все, что хочет?

* * *

Возвращение Ани с ребенком назад в Осакаровку никого особо не удивил. А мать ее, Кики тем более. Не нравился ей этот Семка Апостолиди с самого начала. И очень пожалела дочь: боялась даже подумать, что судьба ее старшей может стать похожей на ее судьбу: проживет одна всю оставшуюся жизнь, но видать ждет Аницу именно это.

Младшая дочь с радостью принялась нянчиться с племянницей. Двадцатилетняя тетка Маша, сестра Аницы, как ни странно, оказалась хорошей нянькой. Правда ненадолго ее хватало. Больше часа она с Танечкой не возилась.

– Забери свою, красавицу, – говорила она. – Хорошо с ней, но делу время, а потехе час. Пора и честь знать. У меня свои дела. Не все коту масленица. Отдохнула от ребенка, пора снова впрягаться. Так, что забирай свою принцессу.

Аня не очень-то любила, когда кто-то вместо нее тетешкал дочь: любила сама с ней возиться. Правда, когда брат брал ее на руки, Аница отдавала дочь безропотно. Ребенок любил руки Алекси… Танечка агукала, улыбалась, хватала за нос близко склоненное лицо дяди. Вскоре Аня вышла на прежнюю работу, а Кики взялась смотреть за внучкой.

Очень хорошо, что так получилась, и дочь вернулась. По крайней мере, это лучше, чем у Ирини: слыханное ли это дело, когда от матери нахально уехали, по очереди, две дочери. Уму непостижимо! То, что Наташка не жила с Саввой, ей ничего не говорило. По ее мнению, хорошие дочери должны находится там, где их мать. Вон какая у нее вредная младшая дочь, а не дергается никуда. Знает, что ей не простят ни мать, ни дядьки. А Ирининым дочкам, что? Они и дядек-то своих раз в год не видят. Их не волнует мнение родных. Бедная, бедная Ирини!

Кики по-хозяйски оглядывала свой огород, проходя вдоль грядок с внучкой на руках. Конечно, за огородом она тоже успевала смотреть, благо внучка была спокойной девочкой и спала каждый день по два-три часа. Этого времени хватало, чтоб бабушка успела процапать, полить огород, ну и все остальное, что положено сделать по дому. Кики денно и нощно молилась про себя, чтоб Ирини переехала в Осакаровку. Аница рассказывала, что тетка собирается продать дом и переехать к ним, как только Женя закончит техникум. Кики поможет подыскать ей хороший дом и будет Ирини жить рядом