Приключения Джека Баллистера. Отто Серебряная Рука - Говард Пайл

Затем он вышел за дверь и пошел по темному коридору, и было слышно, как он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Джек снова принялся за свой ужин. Ему было очень горько, и он очень сердился на старика.

Поэтому он долго сидел и ел в тишине, нарушаемой только Деборой, которая время от времени гремела на кухне кастрюлями и сковородками. Вдруг Джек услышал, как снова открылась дверь кабинета, и звук шагов дяди, возвращающегося по коридору. Он подошел к двери, и стало слышно, как его пальцы нащупывают в темноте защелку, а затем резкий щелчок, когда она была поднята. Дверь открылась, и вошел старик. Он постоял немного, а затем направился к столу, за которым сидел Джек. Встал, опершись обеими руками о стол. Джек не знал точно, чего ждать. Он отпрянул, потому что первая мысль, пришедшая ему в голову, была о том, что старик хочет наброситься на него.

– Послушай, Джеки, – сказал наконец старый Езекия, – я подумал о тех двадцати фунтах, про которые ты говорил. Что ж, Джеки, ты получишь эти двадцать фунтов, получишь.

– Что вы имеете в виду, дядя Езекия? – спросил Джек.

– Ну, – сказал Езекия, – я имею в виду то, что сказал. Ты получишь эти двадцать фунтов, Джеки. Я думал об этом и о том, что ты сказал, и я собираюсь дать тебе то, что ты хочешь. Я не могу дать тебе деньги прямо сейчас, потому что двадцать фунтов – это большие деньги, а у меня их не так много, чтобы дать тебе все сразу. Но я дам их тебе через некоторое время, обязательно дам, Джеки. Я дам их тебе – дай-ка подумать – я дам их тебе в следующий понедельник. Тебя устроит?

– Ну да, устроит, – сказал Джек, – если вы в самом деле имеете в виду то, что говорите.

– Да, – сказал старик, – именно так, но не говори больше ничего Роджеру Бертону, ладно? Просто приходи ко мне, когда тебе что-нибудь понадобится, а к нему не ходи. Я хочу быть для тебя хорошим, добрым дядей, Джеки, правда, – и он протянул худую, дрожащую руку и коснулся Джека, который инстинктивно отстранился. – Правда, Джеки, правда, – сказал старик, чуть ли не скуля в своем старании быть ласковым. – Но не пиши про меня сэру Генри Баллистеру, хорошо, Джеки?

– Я не буду писать ему, если вы будете обращаться со мной прилично, – сказал Джек.

– Да, да, – сказал старик, – я намерен это сделать, Джеки, я так и сделаю. Только не разговаривай больше с адвокатом Бертоном. Я дам тебе эти двадцать фунтов. Я дам их тебе в… в следующий понедельник. Обязательно.

Затем он повернулся и снова ушел. Джек сидел и смотрел ему вслед. Он чувствовал себя очень неловко. Он не мог понять, почему старик так внезапно сдался. И совсем не верил, что тот уступил и даст ему то, о чем он просил. Несмотря на слова дяди, он был уверен, что от него отделались пустым обещанием, которое не будет выполнено.

Глава IV

Капитан Баттс

Вечером следующего дня несколько мальчишек собрались в конце пристани перед складами Езекии Типтона. Они бросали камешки в воду. Джек направился вдоль причала к мальчикам, все они были моложе его.

– Ну, если это все, что ты можешь, – сказал Джек одному из них, – то ты конечно, не мастер. Посмотри, как я сейчас попаду вон в тот якорный буй.

Бриг вошел в гавань днем и теперь стоял на якоре на некотором расстоянии от берега. Паруса были наполовину зарифлены и безвольно свисали с рей. Матросы мыли палубы, с берега было видно, как они там возятся, и время от времени из шпигатных отверстий вырывался поток грязной воды.

От брига собиралась отчалить лодка. Вскоре кто-то перелез через борт судна и сел в лодку, затем ее оттолкнули. Джек перестал бросать камешки и смотрел. Лодка шла прямо к причалу, где стояли они с мальчиками. Вот она завернула за корму шлюпа, который стоял у самого конца причала, и скрылась из виду. Джек спрыгнул с причала на палубу шлюпа и подошел посмотреть, кто был в лодке. Она подплыла к корме шлюпа, и двое мужчин удерживали ее на месте, схватившись за цепи. Они посмотрели на Джека и других мальчиков, глазевших на них сверху у леера шлюпа. На корме лодки было двое мужчин. Один как раз собирался подняться на борт шлюпа, другой сидел неподвижно. Тот, кто все еще сидел на своем месте, был в вязаной шапочке, наполовину надвинутой на уши. Он держал во рту трубку, а в ушах у него были золотые серьги. Другой, тот, кто собирался подняться на борт шлюпа, явно был капитаном брига. Он был невысоким и коренастым, в грубом морском плаще с большими карманами с клапанами и медными пуговицами. Один из карманов оттопыривал короткий пистолет, латунная рукоятка которого торчала из-под клапана. На нем были парусиновые бриджи, стянутые на талии широким кожаным ремнем с большой плоской латунной пряжкой. Его лицо и короткая бычья шея, насколько Джек мог видеть, были покрыты красно-коричневым загаром, а щеки и подбородок заросли двух-трехдневной щетиной. Он встал в лодке, положив руку на леер шлюпа.

– Кто-нибудь знает, где живет мастер Езекия Типтон? – спросил он хриплым, дребезжащим голосом.

– Ну да, я знаю, – сказал Джек. – Это его пристань, а я его племянник.

– Тогда, – сказал мужчина, – я бы хотел, чтобы ты проводил меня к нему.

Джек повел его по мощеной улице к дому своего дяди и время от времени оборачивался, чтобы получше разглядеть.

– Откуда вы приплыли, капитан? – спросил он.

– Из страны, где никто не лезет не в свое дело, – отрезал тот своим дребезжащим голосом. – А сам-то ты откуда взялся, парень?

Джек поначалу не нашелся, что и ответить.

– Ладно, – кивнул он, – не хотите отвечать вежливо, и не надо.

После этого они шли молча до самого до дома. Джек заглянул в кабинет, но Езекии там не было.

– Если вы пройдете в гостиную, – сказал он, – я пойду и скажу ему, что вы здесь, хотя и не знаю, кто вы.

С этими словами он открыл дверь и провел капитана в темную гостиную. Здесь всегда пахло сыростью, плесенью и заброшенностью, а камин выглядел холодным и темным, как будто там никогда не горел уютный огонь.

– Скажи мастеру Типтону, что его хочет видеть капитан