История Глории - Стейс Крамер

все это время рядом со мной были Стив, Одетт, Ванесса и Арбери. Женщины семейства Боуэн окружили любовью и заботой моего сына, рассказывали, показывали, как с ним обращаться, потому что я абсолютно не знала, что делать с этим беспомощным существом.

– Натаниэль Морган Конройд, – гордо произнесла Одетт, взяв малыша на руки, – не завидую тебе. У тебя самая непутевая мамаша.

Конечно, Одетт единственная, кого жутко раздражало мое поведение, ведь я полностью переложила все обязанности на нее и Ванессу. Хотя правильнее было бы сказать, что раздражало это всех, но миссис Чемберлен единственная, кто не стеснялась в выражении своих чувств.

Я отвернулась, пытаясь хоть на секунду отвлечься от крика Нэйтана и его пугающего, измотанного вида.

– Глория, ты чего? – спросила Одетт.

– Мама, аккуратнее со своими шутками, – жестко ответила Ванесса.

– Да я не хотела тебя обидеть!

Миссис Боуэн подошла ко мне, обняла за плечи.

– Глория, я понимаю, тебе страшно. Нам тоже было очень страшно, так ведь, мама?

– Конечно! Каждая женщина пережила этот страх, но не каждая готова в этом признаться. Мы ведь все хотим казаться идеальными.

– Давай, возьми его на руки, не бойся, – ласково сказала Ванесса.

Я медленно подошла к кроватке, куда Одетт положила Нэйтана. Увидев меня, он на мгновение притих. Слезы застыли призрачными линиями на его пухлых щечках, малюсенькие пальчики сжались в кулачки.

– У меня руки дрожат, я его уроню.

– Мать никогда не уронит своего ребенка, запомни это, – сказала Одетт.

Ясно-голубые глаза изучали меня с любопытством, а у меня всерьез тряслись руки. Я так боялась причинить боль этому хрупкому созданию. К тому же я ощущала себя такой грязной, даже мерзкой, словно то предательство, на которое я сама себя подписала, перестало быть абстрактным, приобрело материальную оболочку. Оно выходило наружу из меня и застывало убогими серыми ошметками.

Мой мальчик не заслужил быть частью меня.

– Нет, – резко ответила я и зашагала к двери.

– Глория?.. – растерялась Ванесса.

– Ванесса, покормите его, пожалуйста!

Я хлопнула дверью, прислонилась к ней спиной и зарыдала.

– Может, отвести ее к психотерапевту? – услышала я взволнованный голос Одетт.

– Посмотрим…

За весь период подготовки к родам, затем моего восстановления после рождения сына Мелания Уайдлер никак о себе не напоминала. Мой телефон молчал, а раньше, когда Стив был в Манчестере и участвовал вместе с «Абиссаль» в истреблении «Батчерс» и поисках Север, она довольно часто звонила мне, чтобы я ей вновь слила информацию про своих людей. Север будто знала, что на данный момент я не могу быть в ее стае. Ее молчание меня одновременно пугало и радовало. Я была счастлива не слышать ее голос хотя бы несколько недель. Но в то же время меня не покидала мысль, что она так близко, все обо мне знает, контролирует и, когда я вновь вернусь в строй, снова наберет мне и сообщит очередное гнусное задание.

Пока я размышляла об этом, Стив, Арбери и Ноа были полностью увлечены Нэйтаном. Стив держал сына на руках, гримасничал, Арб следила за тем, чтобы Стив в процессе игры не забывал о безопасности малыша и не уронил его, а Ноа громко хохотал и подпрыгивал, чтобы посмотреть на реакцию Нэйтана.

Стив был невероятно счастлив. Он стал еще более мягким, заботливым и серьезным. Хотя в глубине души я все же сомневалась в том, что он сможет стать идеальным папой. В итоге как же крупно я заблуждалась. Мой муж занимался ребенком, практически не выпускал его из рук, менял подгузники, причем так уверенно, готовил смеси, кормил его, успокаивал, не показывая свою усталость. А я просто сидела за книгой, спала, готовила и гуляла в одиночестве, и ненависть к собственной персоне росла во мне как раковая опухоль.

– Ноа, ты чего такой любопытный? – спросил Стив, заметив, как белокурый мальчишка, не жалея сил, все прыгает и прыгает, чтобы как следует насмотреться на Нэйтана.

– Никак не может смириться, что он теперь не самый мелкий в этом доме, – ответила Арбери.

Стив кинул взгляд на меня, отрешенную мать.

– Арб, побудь пока с Нэйтаном.

– С радостью.

Стив передал сына Арбери и подошел ко мне.

– Малышка, пойдем прогуляемся?

– Не хочется.

– Ой, слушай, мне Одетт рассказала про одно шикарное место. Можем взять авто в аренду и смотаться на пару деньков.

– Стив, что ты делаешь? – не выдержала я.

– …Предпринимаю жалкие попытки развеселить тебя.

– Остановись, это не поможет.

– Может, тогда доктор поможет?

– Что?

– Я наткнулся в интернете на статью про послеродовую депрессию. У тебя почти все симптомы.

– У меня нет никакой депрессии!

– Да? Тогда почему ты относишься к нашему сыну как к неодушевленному предмету?

Мне стало больно от его слов, аж дыхание перехватило.

– Ты не поймешь меня. Очень тяжело объяснить то, что я чувствую сейчас. У меня нет желания брать его на руки, я не хочу ему улыбаться, строить забавные рожицы, как вы все это делаете. Я… я даже накормить его не могу, у меня нет молока, – из моих глаз посыпались слезы. – Одетт права, я – отвратительная мать…

– Ты самая лучшая мама на свете, – сказал Стив, заключив мою ладонь в свою. – Нэйтан чувствует это, поэтому он так тянется к тебе. Не отталкивай его, пожалуйста. Дай себе шанс.

Переломный момент случился буквально через два дня после нашего разговора. Я проснулась от крика малыша. Стива рядом не было.

– Одетт! – крикнула я.

Ребенок безостановочно кричал и судорожно тряс ручонками, напоминая сломанную заводную куклу.

Я открыла дверь.

– Одетт! Ванесса! Кто-нибудь!!!

На мои отчаянные крики никто не пришел ни через пять, ни через двадцать минут. И вот уже прошло больше получаса. Нэйтан все не унимался.

– Боже…

Я приложила ледяную ладонь к своему взмокшему лбу, подошла к кроватке. Мне хотелось плакать вместе с сыном. Я поняла, что беспомощное существо здесь вовсе не Нэйтан, а я. Возьми себя в руки, черт возьми! Что с тобой происходит, Глория?!

– Ну ладно… Если я тебя уроню, ты сам виноват. Знал, на что идешь.

Я медленно, осторожно поднесла его к своей груди, прижала. Сердце мое тревожно забилось, я не знала, что делать дальше. Увидела на тумбочке бутылочку, почти полную. Присела на кровать, взяла бутылочку, поднесла к его губам, а дальше он сам разобрался. Все так просто. И вовсе не страшно, как казалось. Мой сын был голоден и продолжал бы мучиться, содрогаясь от собственного крика, пока его ужасная мамаша, лишенная рассудка, сидела и ждала помощи. Мне стало стыдно. Перед собой, перед ним, перед всеми, кто нас окружал все это время. Он