Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века - Александрос Пападиамандис

болезненную внучку, старуха размышляет о беспросветности женской жизни и о том, что рождение девочек, которым нужно собирать приданое, делает жизнь семьи совершенно невыносимой. Внезапно она душит свою внучку. Эта сцена отчасти напоминает рассказ Чехова «Спать хочется» с той разницей, что размышления Хадулы, приводящие к преступлению, основаны на выверенных и точных социологических наблюдениях. Это не спонтанное действие, а результат логической операции. Далее на всем протяжении романа Франгоянну продолжает убивать девочек, хладнокровно и методично.

При этом она действует совершенно бескорыстно и убеждена, что зло творится во благо людей и оправдано высшим судом. В описании убийств девочек, которые осуществляет Хадула, есть элементы натурализма, читатель понимает, что имеет дело с серийным убийцей.

Тем не менее при чтении повести возникает странное чувство, которое усугубляется по мере развития сюжета. Не возникает сомнений, что автор сочувствует своей героине и, возможно, отчасти побаивается ее. Пападиамандису вполне удается сделать жертвой эмпатии и читателя, который с ужасом следит за действиями Хадулы, но одновременно опасается, что она будет схвачена.

Описывая родной Скиатос, Пападиамандис, вслед за Прустом с его Комбре и Фолкнером с его Йокнапатофой, создает свой собственный мир, наслаждаясь каждой деталью: холмы, зеленые лощины, таинственые овраги, морские берега наполняют его страницы, однако этот мир не выдуманный, а совершенно реальный. Кажется, что автору важно, чтобы тот Скиатос, который он помнит, существовал вечно на страницах его книг.

Проза Пападиамандиса глубоко этнографична, в первом же предложении повести он неожиданно упоминает о местном названии приступки у камина, «фугоподаро», описывая дремлющую возле больной новорожденной внучки Франгоянну. Это очень характерный прием, который не зависит от напряженности повествования. Кажется, что Пападиамандис наслаждается диалектизмами и этнографическими деталями.

Принято считать, что с прозой Пападиамандиса на смену романтизму приходит реалистическое направление. Но это не вполне так. Творчество Пападиамандиса глубоко сюрреалистично и включает элементы магического реализма, что местами напоминает произведения латиноамериканских писателей — Маркеса и Кортасара. Безусловно, эта писательская манера сочетает в себе и архаизаторство, и новаторство, если воспользоваться терминологией Тынянова. Пападиамандис прекрасно осведомлен о том, что происходит в современной ему европейской литературе. Но с другой стороны, в его сознании звучат псалмы и демотические народные песни.

«Пападиамандис — Достоевский греческой литературы». «Апории» Пападиамандиса

«Пападиамандис — Достоевский греческой литературы» — это сравнение принадлежит выдающемуся греческому поэту Костису Паламасу; сегодня оно воспринимается как отчасти стертое клише. Оппоненты утверждают: единственное, что оправдывает такое сравнение, — это некоторое сходство тем и мотивов повести «Убивица» и романа «Преступление и наказание».

В 1889 году Пападиамандис переводит с французского языка «Преступление и наказание»: итальянскому исследователю Маттео Миано принадлежит ряд статей о Пападиамандисе как переводчике. В этих статьях Миано убедительно показывает, что пассажи, переведенные Пападиамандисом, ближе к Достоевскому, чем к французскому тексту-посреднику. Последнее он объясняет не метафизикой, а реальными схождениями автора и переводчика.

Роман «Преступление и наказание» был опубликован в России в 1866 году, переведен Пападиамандисом и увидел свет в Греции в 1889-м, повесть «Убивица» издана в Греции в 1903-м. Совершенно очевидно, что повесть написана под влиянием «Преступления и наказания», но отличий здесь, как кажется, больше, чем совпадений. Тем не менее сопоставление с романом Достоевского повести Пападиамандиса может быть оправданным — работает эффект остранения. При приближении к творчеству Пападиамандиса выявляются противоречия, которые можно назвать «апориями» Пападиамандиса — диаметрально противоположные суждения критиков и читателей — разные мифологии, связанные с писателем.

1. Александрос Пападиамандис воспринимается сегодня в Греции как один из самых выдающихся греческих прозаиков. Однако за границами Греции писатель практически неизвестен.

Первый роман «Переселенка» был напечатан в 1879 году, но известность пришла к писателю после короткого рассказа «Христов хлеб». При жизни гораздо большей популярностью пользовался его троюродный брат, писатель Александрос Мораитидис.

В настоящее время становится очевидным, что слава Пападиамандиса только растет — сегодня это знаменитый в Греции писатель, окруженный магическим ореолом. Критики и читателя спорят о нем с все большей страстностью, при этом при чтении критических работ часто возникает сомнение, что многие авторы, воспевающие патриархальность и глубокую религиозность, кротость и смирение автора, действительно прочли его тексты. Точнее, прочли до конца. Ниже будет сделана попытка пояснить эту мысль.

2. «Гениальность Достоевского не вызывает сомнения у читающей публики всего мира. Достоевский был неповторим. Ни его духовные искания, ни его “средства передвижения” не предполагали никакой возможности повторения», — писал в своем эссе о русской прозе Иосиф Бродский[4]. У читателя может возникнуть ощущение, что он не понимает Достоевского, но сомнения в его величии не возникает. С Пападиамандисом дело обстоит гораздо сложнее. Его творчество рождает совершенно противоположные точки зрения: от мнения, что Пападиамандис — величайший писатель Греции, до полного неприятия его творчества. Так, замечательный литературный критик, написавший одну из самых известных на сегодняшний день историй греческого языка, К. Димарас сказал по поводу Пападиамандиса буквально следующее: «Пападиамандис легко читается теми, кто не привык к высокой литературе, он не требует никакой предварительной подготовки. Бедность выражений принимается за лаконичность, претенциозность за изысканность, игра слов за духовность»[5].

Однако сегодня Пападиамандис представляется одним из самых сложных для восприятия писателей Греции, а его поэтичность может быть поставлена в один ряд с Соломосом и Элитисом, посвятившим ему восторженное эссе «Магия Пападиамандиса».

3. Пападиамандис происходит из традиционной православной семьи, бедного островного клира[6]. Его проза представляет собой идеальное воплощение незамутненной и ясной православной идеи. Оппоненты этого мнения утверждают, что проза Пападиамандиса содержит огромное количество языческих и мистических элементов. Творчество писателя предоставляет критикам широкие возможности фрейдистских толкований. Кроме того, многие произведения пронизаны идеями дарвинизма и натуралистической школы. Часто говорят о том, что аскетизм писателя (он никогда не был женат и жил в бедности) явился абсолютно вынужденным — всю жизнь он должен был содержать незамужних сестер и очень сильно страдал от бедности. Пападиамандис стал первым писателем в истории Греции, жившим на литературный заработок. Он писал за деньги, страшно спешил и практически никогда не правил свои сочинения — последнее очень напоминает стиль работы Достоевского. Очевидно, что спешка во многом определила неповторимый стиль обоих авторов. Под конец жизни Пападиамандис не мог больше справиться с тяготами жизни и начал пить.

4. Пападиамандис — самый греческий из греческих авторов. Сторонники этой точки зрения признают факт мистической и языческой окрашенности его творчества, но постулируют его абсолютную оригинальность, аутентичность и полную независимость от европейской традиции. Оппоненты данной точки зрения справедливо утверждают, что Пападиамандис вошел в греческую литературу как переводчик (занимаясь поденным литературным трудом), у него было прекрасное европейское