Последняя буква Севера. Книга вторая - Лина Винчестер

– Не бойся, Рамирес, я тебя спасу, – с издевкой в голосе бросает Джейк, доставая из багажника спортивную сумку.

Увидев на дне открытого багажника скейт, я протягиваю руку.

– Я это возьму, будет оружием и средством побега в одном флаконе.

Мы заходим в пустой парк, где-то вдали раздается карканье ворон, от которого у меня внутри все сжимается. Я встаю на скейт, чтобы шум колес разбавил жуткую тишину.

Очередной вороний крик заставляет меня вздрогнуть, и я едва не теряю равновесие, но Джейк ловит меня за руку, помогая удержаться на ногах.

– Не помню, я уже говорила, что ненавижу Хэллоуин?

– Примерно семнадцать раз по дороге сюда.

– Тогда зачем ты привел меня в парк, где даже ветви деревьев выглядят устрашающе?

– Чтобы ты боялась, считала меня своим спасителем и крепко держала за руку. Как сейчас.

Опускаю взгляд на наши переплетенные пальцы и даже не думаю убирать ладонь. Я просто неподвижно стою на доске, пока Джейк катит меня за собой как тележку с продуктами.

– Ты сегодня и так уже был моим спасителем, – напоминаю я. – А я так и не сказала тебе «спасибо».

– Тут не за что благодарить, Микаэла. Но тебе стоило бы научиться принимать помощь. Каждый раз, когда за тебя кто-то вступается, ты выглядишь испуганной, провинившейся и даже обиженной. У всех людей это работает наоборот, а ты же боишься помощи даже больше, чем самой угрозы.

Дорога разветвляется и Джейк сворачивает направо, утягивая меня за собой.

– Я… Я просто не люблю защиту.

– Согласен, – бросает он, не оборачиваясь, – мне она тоже не очень нравится, с ней ощущения не те.

– Ты не видишь, но я сейчас закатила глаза, мистер Я-опошлю-любое-предложение. Просто хочу сказать, что в такие моменты чувствую себя уязвимее, чем когда-либо, хочу быть уверена, что сама смогу защитить себя в любой ситуации. Будь это проблемы в школе или что-то серьезное в будущем.

– Уверен, что ты можешь справиться с любой проблемой. Но иногда можно проявить слабость, это не преступление, а простое доверие близким.

С этим у меня как раз проблемы. Глобальные. Не уверена, что стоит доверять людям и полагаться на них. Но в свою защиту могу сказать, что это небезосновательно. Любой человек, который хоть раз называл меня своим другом, в какой-то момент просто исчезал. Будь это девочки в школе или парень, который сейчас держит меня за руку.

Впереди виднеется мост Влюбленных. Он висит низкой массивной аркой над аллеей, серый камень покрыт мхом. Изнутри мост исписан именами влюбленных, сотни, если не тысячи имен и сердечек, разноцветные граффити, строчки из песен и проклятия в сторону любви. Чтобы прочитать все надписи и рассмотреть каждый рисунок, понадобится не один час.

Джейк останавливается под мостом и, выпустив мою ладонь, опускает спортивную сумку на асфальт.

– Теперь скажешь, что мы здесь делаем? – спрашиваю я, и мой голос эхом отдается о каменные потолки моста.

– Займемся терапией. – Присев на корточки, он расстегивает сумку, внутри которой полно баллончиков с краской.

– Граффити? – спрашиваю я, и мои губы сами собой расплываются в широкой улыбке.

– Тебе нужно немного отвлечься и переключиться. Подумал, что это как раз то, что нужно.

– Это… Это идеально, Джейк.

Выбирая место для будущего граффити, я рассматриваю внутреннюю стену моста. Слезаю со скейта и, наклонившись, достаю из сумки баллончик с черной крышкой.

– Уже знаешь, что будешь рисовать, Пикассо?

– Времени у нас немного, – сняв крышку, встряхиваю баллончик, – так что просто напишу свое имя. Но мы ведь еще вернемся?

– Если захочешь.

Черт возьми, я уже хочу вернуться сюда.

Остановившись напротив стены, я вытягиваю руку и давлю на кэп: раздается приятное шипение, а в нос бьет резкий запах краски. Я неспешно вывожу контур толстых букв и испытываю при этом детский восторг.

Следом беру баллончик красного цвета и закрашиваю буквы изнутри. Не понимаю, как я сама не додумалась до такой терапии? В этом моменте нет ужасного утра, нет ПАКТ, здесь не существует проблем.

Встряхивая баллончик, я ловлю на себе взгляд Джейка. Прислонившись плечом к стене неподалеку от меня, он стоит, скрестив руки на груди и смотрит на меня с едва заметной улыбкой.

– Не хочешь присоединиться?

– Нет, у меня тут вроде как своя терапия.

Пока я закрашиваю первые четыре буквы, мы просто молчим, но к последней Джейк задает вопрос, который я ждала с того самого момента, как только мы остались вдвоем:

– Как ты, Рамирес?

– В порядке.

Он вскидывает бровь, награждая меня скептическим взглядом.

– Я рассчитывал на более честный ответ.

– Но я не вру. Да, это больно, но в то же время ожидаемо.

– Ты не злишься на Оливера?

– И да и нет. Больше злюсь на Констанс, которая считает, что во всем виновата одна я, что подтолкнула Оливера на измену. Отчасти она права, но…

– Во-первых, они не были в отношениях, – перебивает Джейк. – Во-вторых, нельзя толкнуть на измену, Микаэла. Если человек изменяет, то делает это исключительно по собственному желанию, а не потому, что его кто-то заставил. Поэтому даже не думай винить себя в этой ситуации, не позволяй Констанс селить эти мысли в твоей голове, идет?

Джейк разговаривает со мной строго, обычно он не выглядит таким серьезным даже во время того, когда объясняет химию с математикой. Кивнув, я возвращаюсь к закрашиванию последней буквы.

– А насчет Оливера. Я знаю, что он сделал это не назло мне и вообще не со злого умысла, Олли просто хотел быть честным с девушкой, которую любит. И я сейчас не защищаю его, просто хочу сказать, что понимаю, почему он так поступил. А может, я не так сильно злюсь, потому что во время последней репетиции Норд я кое-что поняла.

– Как же я мечтаю чаще слышать эту фразу, когда мучаюсь с тобой с уроками.

Рассмеявшись, я расправляюсь с последней буквой и беру белый баллончик, чтобы прорисовать блики.

– И что же именно ты поняла?

– Что больше ничего к нему не испытываю, – пожимаю плечами я. – Знаешь, я словно окончательно освободилась. Думаю, это произошло задолго до репетиции, но из-за нервной встряски никак не удавалось взглянуть на все трезво. И жаль, что пришлось потерять дружбу, чтобы понять это.

Джейк пристально смотрит на меня, на лице нет удивления или классической улыбки в стиле «Я же говорил».

В голове внезапно всплывают слова Бэйли о том, что нужно обращать внимание на действия. И я упорно игнорировала действия