Современная иранская новелла. 60—70 годы - Голамхосейн Саэди

— Друзья мои, до свидания. Не забывайте меня.

— Разве мы тебя забудем? Это ведь ты пробудила нас от тупой спячки, научила нас тому, о чем мы и думать не смели раньше. Прощай, мудрый и бесстрашный друг!

Маленькая рыбка спустилась по перепаду и оказалась в глубоком пруду. Осмотрелась и поплыла вдоль берега, удивленно раскрыв глаза. Никогда до сих пор не приходилось видеть ей сразу столько воды. Вокруг сновали и кувыркались тысячи головастиков. Они заметили маленькую черную рыбку и подняли ее на смех.

— Ну и морда, посмотрите на нее! Откуда ты такая взялась?

— Я попросила бы обойтись без оскорблений. Меня зовут Маленькая Черная Рыбка. Скажите теперь, как зовут вас, и мы познакомимся.

В ответ раздалось наперебой:

— Мы называем друг друга головастиками.

— У нас высокое происхождение.

— И мы самые красивые в мире.

— Не такие уроды, как ты!

— Вот уж не ожидала, что вы окажетесь такими самодовольными. Что ж, можно вас простить, это все плоды невежества, — сказала рыбка.

— Это мы-то невежественные? — хором возмутились головастики.

— Если бы не ваше невежество, — ответила рыбка, — вы бы знали, что на свете живет еще много других существ и каждому собственный облик кажется самым красивым! А у вас даже имени нет самостоятельного!

Головастики очень встревожились. Они поняли, что рыбка говорит правду, но не желали соглашаться с ней.

— Вообще-то ты говоришь чепуху! Мы тут бродим по свету с утра до вечера, однако, кроме нас самих, да еще наших отца с матерью, никого не видели. Правда, попадаются мелкие червячки, но они не в счет!

— Как можно говорить «бродим по свету», если, кроме своего пруда, вы ничего больше не видели! — воскликнула рыбка.

— А разве есть какой-то другой мир, кроме пруда? — спросили головастики.

— По крайней мере, — заметила рыбка, — вы могли бы задуматься: откуда и куда стремится течение, что находится за пределами пруда?

— За пределами пруда? А где это? Мы о таком и не слышали. Ха-ха-ха, что это тебе в голову ударило, тетка? — хором засмеялись головастики.

Маленькой черной рыбке тоже стало смешно. Она подумала, что не стоит тревожить умы головастиков, что лучше оставить все, как есть, и продолжать путь. Но потом все-таки решила повидаться и поговорить с их матерью.

— Где ваша мама? — спросила она и тотчас так и подпрыгнула от пронзительного кваканья. Лягушка-мама сидела рядом на камне у берега. Она спрыгнула в воду и оказалась прямо перед рыбкой.

— Я здесь, к вашим услугам!

— Здравствуйте, почтенная ханум! — приветствовала ее рыбка.

— Церемонии здесь не к месту. Ишь, тварь безродная! Собрала детей и ведет с ними всякие опасные разговоры! Я сама немало прожила и знаю: наш пруд — это и есть весь свет, вся вселенная. Отправляйся-ка своей дорогой и не сбивай моих детей с толку! — крикнула лягушка.

— Даже если бы тебе было суждено прожить еще сто жизней, ты так и осталась бы глупой, вздорной лягушкой, — сказала маленькая черная рыбка.

Разозленная лягушка прыгнула на рыбку. От сильного толчка черную рыбку отбросило в сторону, а со дна поднялось облако ила, грязи и личинок.

Ущелье было глубоким и извилистым, и ручей был точно таким же. Но если бы можно было взглянуть на ручей с верхушки горы, то он показался бы не толще тонкой, белой, вьющейся зигзагами нитки. В одном месте большая каменная глыба сорвалась когда-то со скалы и разделила ручей на два рукава. Сейчас на этом камне неподвижно замерла крупная, с ладонь человека, ящерица и, с наслаждением греясь на солнце, внимательно наблюдала за круглым крабом. Краб копошился в песке на мелководье, доедая пойманную лягушку. При виде краба маленькая черная рыбка струсила и, остановившись на почтительном расстоянии, робко поздоровалась. Скосив на нее глаза, краб заметил:

— Какая вежливая и почтительная рыбка! Подплыви поближе, малышка.

— Извините, но я путешествую по свету, и мне бы не хотелось стать вашей добычей! — ответила она.

— Чего это ты такая робкая и пугливая, а? — спросил краб.

— Я вовсе не робкая и не пугливая. Просто я всегда вначале наблюдаю, потом размышляю над увиденным, а затем уже выношу суждение.

— Ну что ж, — сказал краб, — прошу, расскажи, что ты видела, о чем размышляла и почему решила, что я хочу тебя съесть.

— А как вы назовете то, чем вы сейчас заняты? — спросила рыбка.

— Это ты про лягушку, да? Наивный ребенок! Я ненавижу лягушек и потому охочусь на них. Знаешь, они убеждены, что они единственные живые существа на свете, и так самодовольны, что мне постоянно хочется доказать им, кто на самом деле распоряжается в этом мире!

Произнеся эту речь, краб начал потихоньку пятиться к маленькой черной рыбке. Он проделывал это так смешно, что рыбка не выдержала и расхохоталась.

— Бедненький, ты и ходить как следует не умеешь, откуда ж тебе знать, кто распоряжается на этом свете! — Сказав это, черная рыбка на всякий случай отодвинулась от краба подальше.

Вдруг воду накрыла тень, и что-то большое упало на краба и вдавило его в песок. Это ящерица, заглядевшись, свалилась с камня. Краб неуклюже копошился, выкарабкиваясь из песка. А маленькая черная рыбка огляделась по сторонам и увидела: на берегу поодаль стоит мальчик-пастух и наблюдает за ней, за крабом и за ящерицей. А к ручью подошли козы и овцы. Они опустили морды в воду и жадно пили. Ущелье заполнилось их блеянием. Долго ждала маленькая черная рыбка, пока стадо напилось и ушло. Потом она окликнула ящерицу и сказала:

— Милая ящерица, я всего лишь маленькая черная рыбка и плыву искать конец ручья. Ты, ящерица, умное и образованное животное, позволь мне спросить тебя кое о чем.

— Спрашивай все, что пожелаешь, — ответила ящерица.

— В пути, — сказала рыбка, — больше всего боюсь я встретить птицу-пеликана, рыбу-пилу и птицу-баклана. Расскажи мне о них все, что знаешь.

И ящерица начала рассказывать:

— Рыба-пила и птица-баклан в эти края не заглядывают. Рыба-пила живет только в море. А вот птица-пеликан водится недалеко отсюда, вниз по течению. Смотри в оба, не попадись к ней в кошелку.

— Какую кошелку?

— У пеликана в зобу есть такая сумка с водой. Пеликан плавает с раскрытым клювом, и глупые рыбки иногда попадают в эту сумку, а оттуда — прямо в нему в живот. Правда, когда пеликан не голоден, он держит рыб в своей кошелке про запас и съедает их, лишь проголодавшись.

— Значит, если рыба попадет к нему в кошелку, ей уж оттуда не уйти?

— А как уйдешь? Разве только ты эту кошелку разрежешь.