Шаги забвения - Светлана Рощина

Произнеся эти слова, я надеялась услышать от мужа то же самое или хотя бы нечто подобное, но он снова ушёл от ответа.

– Что-то ты загнула. Я рассказал тебе о своей любви, а тебе всё мало.

И, отвернувшись, он включил телевизор, чтобы снова смотреть свои полуночные передачи.

Наверное, все парни сравнивают своих молодых жён с матерями. И, конечно же, сравнение всегда будет не пользу девушек, потому что у свекровей есть двадцать-тридцать лет форы, в течение которых они были для своих сыновей примерами для подражания. И особенно тяжело приходится тем девушкам, которые вынуждены жить под одной крышей со свекровью, потому что тогда упрёки их молодых мужей происходят гораздо чаще и нагляднее.

Вот и мне «посчастливилось» пережить подобное.

Когда я вышла замуж за Андрея, свекровь уже несколько лет находилась пенсии, и потому у неё была масса свободного времени, которое она из-за отсутствия какого-либо хобби и, вероятно, ещё и мозгов, не знала куда деть. Поэтому, если она принималась за какое-то занятие, то делала это очень-очень-очень медленно. Например, свекровь никогда не пользовалась электрическим утюгом. У неё был старый чугунный утюг, который нужно было греть на плите. Поэтому процесс глажения одежды занимал у свекрови целый день. И отнюдь не от того, что белья было много. А потому, что она растягивала это удовольствие на целый день.

Когда свекровь собиралась гладить, она с самого утра закрывалась на кухне, не пуская туда никого, даже для того, чтобы попить воды. Затем она доставала свой чугунный утюг, разогревала его, освобождала кухонный стол от всех предметов и стелила на него одеяло. И дальше начиналось таинство глажения. Один комплект постельного белья она гладила девять часов! Бог – свидетель, я не вру. Я просто засекала время.

Я даже представить себе не могу, как можно делать работу так медленно. Но результат, конечно, был превосходный. Бельё было разглажено идеально. Ни единой складочки, ни единой морщинки. И всё это добро свекровь аккуратно складывала в шкаф, где бельё лежало ровными стопками, дожидаясь своего часа.

Собственно, любую домашнюю работу свекровь делала ровно с такой же скоростью. Так, на приготовление супа у неё уходило тоже девять часов. Видимо, данный промежуток времени был для неё стандартным временным отрезком. И поначалу я удивлялась, как можно варить овощи так долго? Ведь они же разварятся, превратившись в тюрю! Но потом мне удалось краем глаза подглядеть этот процесс, и, оказалось, что все ингредиенты, необходимые для супа, свекровь готовила по отдельности. Например, сначала она варила картошку в отдельной кастрюле. И пока картошка варилась, эта женщина не делала ничего. Она просто сидела за столом и ждала. А после того как была отварена картошка, наступала очередь морковки, которая ставилась на плиту в другой кастрюле. И пока морковка не успевала приготовиться, свекровь не приступала ни к чему другому. Она сидела за кухонным столом, глядя в пространство и никого не пуская на кухню, дабы никто не посмел помешать таинству приготовления супа.

Честно, я бы свихнулась так готовить. Но для свекрови это было обычным делом, поэтому в день она могла приготовить не больше одного блюда, а то и меньше. И соответственно, членам её семьи часто приходилось питаться в рабочих столовых, чтобы не умереть с голоду.

Но несмотря на всё это, свекровь продолжала оставаться для Андрея эталоном, на который мне следовало равняться. Особенно, когда вопрос касался того, как следует гладить его рубашки и постельное бельё. Только вот в отличие от свекрови у меня не было столько свободного времени, а главное, не было места, где бы я могла так долго заниматься глажением вещей. Поэтому я купила себе электрический утюг и гладильную доску, и гладила вещи так, как это делают все: быстро и аккуратно.

И, конечно же, в нашем с мужем шкафу не было таких идеальных стопочек белья, как у свекрови. И для Андрея это стало лишним поводом для упрёков в мой адрес.

– Ты видела, как мама аккуратно гладит вещи? Видела, какие у неё ровные стопки постельного белья лежат в шкафу? Так почему ты не можешь это делать точно так же?

– А ты знаешь, сколько времени твоя мать тратит на то, чтобы погладить один комплект постельного белья? – тут же реагировала я. – Девять часов! И где ты прикажешь мне взять это время? Может быть, ты предложишь мне уволиться с работы, или уйти их Академии, чтобы у меня появилась возможность гладить целыми днями твоё бельё? Да и зачем это нужно? Ведь стоит только постелить в кровать эти простыни и лечь на них, как через пять минут они снова будут мятыми!

– А разве тебе не было бы приятно смотреть на ровные стопки белья в своём шкафу? – не унимался Андрей.

– Веришь, мне даже смотреть на них некогда! Я погладила бельё, положила на полку и забыла о нём. А когда пришло время, достала бельё из шкафа, застелила постель и снова перестала думать о нём.

– А как же гости? – неожиданно заявил Андрей.

– А причём здесь гости?

– Как причём? – сварливо продолжал отчитывать меня муж. – Предположим, зашёл к нам кто-нибудь в гости и заглянул в шкаф. И разве тебе не захотелось бы, чтобы все увидели, какие у тебя на полках аккуратные стопки белья?

– А зачем гостям заглядывать в наш шкаф? – снова поинтересовалась я, не понимая логики мужа.

– Вдруг им захочется! Или предположим, ты сама решишь показать им своё бельё, – ответил муж, снова удивив меня своими нелепыми предположениями.

– А зачем мне показывать гостям своё постельное бельё? – продолжала недоумевать я.

– А вдруг разговор зайдёт о том, как у кого в шкафу сложены вещи, – закончил свою мысль муж, и я снова поняла, что в его семье что-то идёт не так.

– Знаешь, Андрюш, у меня с друзьями очень много интересных тем для беседы, но ни одна из них никогда не касалась того, как у кого в доме хранится постельное бельё.

– А моя мама всё время показывает гостям своё постельное бельё! – с гордостью произнёс Андрей. – И её после этого всегда хвалят.

– Видимо, твоей матери больше нечем похвастаться и поговорить с гостями не о чем, если она каждого встречного и поперечного заставляет заглядывать в свой бельевой шкаф.

– Но мне хотелось бы, чтобы ты тоже могла этим хвастаться, – продолжал настаивать муж.

– Знаешь,