Термитник 2 – роман в штрихах - Лидия Николаевна Григорьева

Сыночка-переростка обманул родной дядя, стал соправителем и оттеснил на второй план. Дальше снилось что-то про отравленную пшеницу на полях. Про вымершее население. Никого не стало в стране. Только чёрная земля и пустые жилища.

Сказка ложь, да в ней намёк. Но добрым молодцам ничто не в урок.

Вот и сын царя, так и не ставший царём, не понял, что больше нет страны и народа, которым можно управлять. Остался только дворец на огромной высокой скале. Говорю же, приснилось. А там всё – как в сказке.

Дядя давно улетел в голубом вертолёте в страну, которая заказала ему этот апокалипсис в обмен на сладкую жизнь на океанском острове рядом с Таити с голыми таитянками в натуральную величину! Этот сказочный злодей, известный по многим литературным вымыслам, родной дядя недоросля, с юности был поклонником художника Гогена, и именно так с детских лет «уявляв соби рай». Прямо-таки по этим аляповатым, по-сути, картинкам. Никто же ему не рассказал, какой страшной смертью умер художник, не то заразившийся, не то сам заразивший юных, нагих, плоскотелых дев. Скоро у дяди тоже провалился нос, кожа стала сходить слоями. Оставим его в этом раю, превратившемся в личный ад, и вернёмся обратно в разорённую страну.

Так что же Сын Царя? Неужели же был совсем без царя в голове? Ан нет. Успел он прихватить в своё невольное заточение в высотном замке на скале свою девицу с русой косой ниже пояса. Запасов еды в подвалах замка им хватило на долгие годы. А ещё из этой скалы бил источник со святой водой, освященный некогда Старцем Горы и неподвластный отравлению.

Со временем очистилась и земля родная от чужого яда. Царица нарожала семьдесят семь царят! Это же сказка, и она мне приснилась, значит, и такое было возможно. И пошёл от нового царя с его голубицей новый народ. Род в род, как говорится. Тут и сказке… ну, не конец, так самое начало…

82. Речка Мста

И жить-то ему недолго, а оно радуется солнцу и жужжит, это насекомое существо. Спать мешает. Тут как раз дрёма напала от резкого потепления. А оно влетело в приоткрытую дверь, мечется под потолком, пикирует прямо в кресло и громким басом ликует и славит жизнь. Придётся встать и выйти в сад. Да и задуматься есть над чем. Всё ли он сделал как надо, можно ли изменить что-то в житейском раскладе или всё-таки уже «поздняк метаться» – как говорит младший брат. Почему ему никогда не было дано без особых долгих мыслей, без рефлексий и сомнений, просто возрадоваться свободному дню, как этот огромный не то жук, не то шмель, не то, не дай Бог, паут или овод, что прервал его столь редкий дневной отдых. Вот зачем они с молодой женой купили эту избу в Тверской области… Скорое было решение тогда, по молодости лет, и на скорую руку, словно кому-то назло или в пику. Что и кому он хотел этим доказать, огорода от загона для скота отличить не умевший. Очень быстро оказалось, что никакая это ему не родина: эти пастбища, луга, сырые леса с грибами и ягодами. И эта холодная, глубокая речка с чёрной торфяной водой – Мста. Без единого моста у их селения с глухими, заколоченными, почерневшим от дождей избами. Прямо месть в этом слове слышится. «Мы мстим, и мстим, и мстим – кому невесть. Отмщенья ярость зверская для нас большая честь…» И покупка эта нелепая была тогда сделана из чувства ложной гордости, чтобы отделиться от семейного клана, вросшего корнями в московский асфальт. Да чтобы кинуть в лицо отпустившему старорусскую бороду приятелю, с юности собиравшему по северным деревням иконы да старинную утварь: могу и я стать русским, если захочу. Поселюсь-ка на лето в самой-рассамой русской местности. Вот и поселился. Не надолго же этой русскости ему хватило.

Природа мстит за ложь в любви и дружбе. Чужого ребёнка можно полюбить, по себе знает, как ему повезло с отчимом. Но ведь тот смертельно, в прямом и переносном смысле, любил его мать. А тут о какой любви речь шла? Ну пробовал он полежать на сочной травке на берегу этой узкой и быстрой речки, так оводы искусали! Не заметил он стадо коров неподалёку. Не видел, как отчаянно они отмахиваются хвостами от этих пикирующих бомбардировщиков!

Избу эту в конце лета тогда же и заколотил отчим, приехавший посмотреть на чудачества пасынка, всерьёз собравшегося опроститься и стать квасным патриотом. А отчего же сейчас, после десяти лет жизни в Испании потянуло его сюда, он и сам толком не понял. Вернее, он давно понял, что испанцем стать невозможно, да и не хочется. Что фламенко его раздражает, женщины там от жаркого солнца быстро стареют, с мужчинами у него нет общих интересов, а значит, и тем для дружеских бесед, кроме обсуждения футбольных матчей.

Купленная некогда изба совсем вросла в землю, превратилась в ненужный хлам. Да он и не рассчитывал там поселиться. Так, разве что, поглядеть на собственную глупость. Пустили его на ночлег соседи, отстроившие рядом с его яблоневым садом большой двухэтажный коттедж.

Комната с верандой и креслом-качалкой не стоила ему ни копейки, потому что он охотно подписал бумаги о продаже этим соседям земли с остатками избы и огромным плодоносным садом, на который он не обратил никакого внимания, как в своё время по молодости на стадо коров. Но не заметить заново отстроенный храм на другом, высоком берегу Мсты он не мог. Так же, как и новый мост, ведущий к храму. И решил, что утром обязательно пойдёт на заутреню. А потом останется побеседовать с батюшкой. Говорят, что того прислали прямо из духовной академии, молодого, в прошлом астрофизика. Такой, может быть, и найдёт ответ на измучивший его вопрос: что же это ему всюду то жмёт, то колется. Что ж ему всласть-то не живётся. Где же та самая родина, которая должна же быть у каждого человека. Или нет…

83. Статус скво

Владислав Болеславович Горемычкин, для студентов сокращённо Влад, был доцентом кафедры информатики, хотя давно защитил докторскую и мог бы претендовать на должность профессора. Да всё недосуг, вроде бы, было бумажки заполнять. А хуже всего, что пришлось бы шапку гнуть и льстиво улыбаться. Лишний раз в начальственный кабинет заходить ему не хотелось. Тёмная лицом, всегда хмурая и недовольная, проректор ВУЗа по кадрам