Женщина из дома с олеандрами - Риити Ёкомицу

— Да, госпожа.

Горничная вышла из комнаты, напевая под нос:

«Хотя птичка и в клетке, она не глупа

И тайком ускользнет, чтобы увидеться с тобой».

— Прекрати петь!

Однако служанка быстро вернулась вновь.

— Госпожа, вам звонок из Токио, — сообщила она.

— Из Токио?..

Сердце в груди Юкико застучало быстрее.

— Из редакции какой-то токийской газеты.

Уже не слушая, Юкико бросилась к телефону.

— Алло! Это Юкико.

— А, госпожа, это вы?

Голос в телефоне звучал словно откуда-то издалека, но Юкико сразу узнала Хидэёси и, взволнованная едва ли не до потери сознания, нежно воскликнула:

— Хидэёси!

— У вас все хорошо?

— Нет, — Юкико прижала к себе телефонную трубку, словно обнимая ее, — мне так грустно, так одиноко, кусок в горло не лезет. А у тебя как все сложилось?

— Прибыв в Токио, я поступил на работу курьером в газету, а параллельно посещаю вечернюю школу.

Оказывается, он одолжил телефон редакции, чтобы позвонить.

— Значит, учишься в вечерней школе…

В момент, когда она еще не договорила фразу, в дверном проеме показалась голова Фудзиёси, и Юкико торопливо сменила тон:

— А, вот как? Значит, Акико-сан тоже будет? Хм, может, и мне тогда сходить на встречу выпускников…

— Алло? О чем речь? — недоуменно переспросил Хидэёси.

Фудзиёси тут же исчез из поля зрения.

— Только что Фудзиёси приходил подслушивать, о чем я тут говорю, и я его обманула. Значит, ты теперь учишь английский в вечерней школе, да? Winter is gone…

— Да. Все уже в порядке? Приказчик ушел?

— Ага.

Юкико улыбнулась было, но тут же вновь погрустнела.

— Больше мне уже не нужно помогать тебе с английским…

По щеке ее скатилась слеза.

— Что вы, госпожа, если вы не против, я бы хотел, чтобы вы и дальше меня учили! В любое время…

— Хоть ты и говоришь так, но ведь…

— Госпожа, приезжайте в Токио, чтобы учить меня английскому, — голос в телефоне неожиданно окреп и изменился.

— А? — Юкико изумленно замерла. — Мне можно приехать к тебе?

— Обязательно! Я уже многому научился с тех пор, как приехал сюда, но все же никак не смог вас забыть. Я понял, что настоящим счастьем для меня будет жизнь с вами и ничего другого мне не нужно.

— И поэтому ты позвонил?

— Да.

— Я выеду сегодня вечером! И перед поездом вышлю тебе телеграмму, так что приходи встретить меня!

— Конечно, приду!

— На какой адрес мне выслать телеграмму?

— Токио…

Фраза замерла на середине: телефонная связь неожиданно оборвалась.

— Алло!

Не успела Юкико ничего сказать, как откуда-то раздался утробный глухой звук и земля под ногами задрожала.

— Землетрясение![35]

Юкико выронила телефонную трубку и вцепилась в опорный столб, чтобы не упасть. Со стола с грохотом упали часы. Их стрелки замерли, показывая 11:53 утра.

4

Прошло пять лет.

На улице стоял чудесный ранний вечер, и берег реки на улице Дотонбори[36] овевал теплый в преддверии весны ветер. Однако лицо мужчины, что давно уже одиноко стоял на мосту Дадзаэмон и рассеянно глядел на воду, в которой отражались яркие огоньки кафе и публичных домов, с первого взгляда выглядело потрепанным и пустым. Мужчина стоял неподвижно, и только ветер слегка шевелил края его одежды. Когда же он наконец поднял невидящий взгляд и обернулся, то встретился глазами с идущей навстречу женщиной.

— А!

— А… — та тоже заметила его и спросила слегка охрипшим от волнения голосом. — Хи… дэёси?.. Это ведь ты?

— Да! И правда… Госпожа…

Пусть она и изменилась, но он сразу узнал отливающие зеленью ясные глаза Юкико, которые так и не смог забыть. Юкико на мгновение застыла, не в силах вымолвить ни слова, а затем подошла ближе.

— Так, значит, ты был жив? — В голосе ее смешались радость и грусть.

— Что?

— Я думала, что тебя уже нет в живых… Это ведь случилось пять лет назад. Когда ты позвонил из редакции газеты в Токио.

— Да. И в момент разговора случилось то землетрясение, и звонок оборвался…

— Потом я узнала, что в Токио было страшное землетрясение, и не могла просто так поехать туда, хотела сначала выяснить, где ты. Но пока я пыталась хоть что-то узнать, до меня дошли слухи, что ты погиб в том землетрясении, в конце концов я решила, что они правдивы, и сдалась…

— Китахама?.. — тут же спросил он.

Юкико кивнула.

— Мне пришлось выйти замуж. Землетрясение разрушило много лавок в Токио и Йокогаме, из-за этого и наши дела оказались на грани краха; не пойди я, пришлось бы отдавать и моих младших сестер… — Юкико потупилась, и до Хидэёси донесся сладкий аромат ее волос.

— Я слышал об этом. Слышал. До меня дошли слухи, что госпожа отправилась в Китахаму в качестве невесты.

Услышав это, Юкико грустно и тихо засмеялась.

— Госпожа, да? Я уже больше не госпожа и не хозяйка… Хидэёси, ты ведь видишь, кем я теперь стала?

Он уже понял, но не смог заставить себя ответить.

— Ты ведь сразу понял, увидев эту одежду. Я гейша… Все же дочь гейши в итоге сама стала гейшей.

— Как же… — едва слышно произнес Хидэёси, желая узнать, что произошло.

— После того как я вышла замуж, семья узнала, что я на самом деле дочь бывшей гейши, еще и содержанки, и они решили, что девушка с таким происхождением им ни к чему… Когда меня выгнали, я добралась сюда, в квартал Соэмон, и вот что со мной в итоге стало…

Хидэёси слушал ее, не проронив ни слова.

— Сегодня я была с друзьями на спектакле Кабуки и как раз иду обратно. Они звали меня зайти с ними в ресторанчик у храма Мэото, но так как у меня банкет, я сказала, что пойду вперед одна, вот и встретилась с тобой на этом мосту, а если бы все же пошла с ними, наверное, мы бы и не увиделись даже… Хидэёси, а ты стал адвокатом, как хотел?

— Нет, — Хидэёси грустно опустил голову. — Все же сын осужденного, как ни крути… Мне удалось как-то выжить в этом землетрясении, но после пришлось пережить столько трудностей, что, как видишь, я стал обычным нищим и вынужден был вернуться в Осаку. Вот и сегодня я бродил весь день в поисках хоть какой-то подработки и, дойдя до Дотонбори, остановился на этом мосту и размышлял о куске хлеба на завтра.

— Хидэёси, не дело разговаривать, стоя тут. Не хочешь ли заглянуть куда-нибудь вместе со мной?

Типичные для гейши фразы и интонации проскользнули в ее