Марк, выходи! - Роман Зинзер

с Арсеном в который раз переглянулись. Больше всего меня напугало слово «милиция». С милицией я еще никогда не встречался. Это за старшими к подъезду милиция приезжала постоянно, а за мной – ни разу.

– Там за окном есть труба, – сказал мне на ухо Арсен. – Можно сползти, если быстро.

Я оглянулся. За нами было большое окно, и одна створка его была открыта.

– С третьего этажа? – спросил я. – Грохнешься.

Тем временем толстая тетка вышла. Мелкие повскакивали с криками с постели и обступили дверь. Через такую толпу, хоть и состоящую из малышей, не прорваться.

– Мы вас спасти хотели, придурки, – крикнул я, – а вы тут сидите взаперти, как в детском саду.

– Сами придурки, – ответила малышня вразнобой.

– Полезли, – Арсен дернул меня за руку и залез на подоконник.

Малыши заорали, но их тетка уже была далеко.

Арсен оказался ловок. Похоже, он не врал про то, что раньше часто забирался домой через окно. Он открыл створку окна пошире, схватился за ржавую трубу, которая шла от первого этажа и наверх, повис на ней и стал перебирать руками. Я следом влез на подоконник и повторил все то же самое, что сделал Арсен. Мелкие пацаны завопили еще громче и побежали к окну. Я начал ползти медленно вниз.

Третий этаж оказался не так высоко от земли, как мне казалось из окна. Сама труба была очень «колючая», с отваливающейся белой краской, которая так и впивалась в ладони. Ноги, которыми я тоже хватался за трубу, были все исколоты.

Я услышал, как Арсен спрыгнул на землю и крикнул мне что-то вроде: «Еще чуть-чуть, Марк!». Да уж, еще чуть-чуть. Сейчас прибегут менты и застрелят меня из пистолета Макарова. Бах-бах, и все.

Я посмотрел наверх. Никто из мелких за нами по трубе не полез. Ладно, хоть тут повезло. Они только повысовывали свои головы из окна и что-то громко орали. Что именно, разобрать я не мог: не до того было. Суки, а ведь мы еще спасать их хотели.

В тот самый момент, когда я спрыгнул с трубы на землю, из окна высунулась голова толстой тетки. Следом за ней вылез лысый старый охранник.

– А ну быстро назад, шпана! – заорала тетка.

Ага, хрен вам! Мы с Арсеном дали такого деру, что «задымилась» земля. Мы перемахнули через забор, да так что я раскровил себе палец на левой руке, а Арсен зацепился футболкой за колючую проволоку и оторвал полрукава.

Мы прыгнули в кусты и стали смотреть, что будет дальше. Мой палец кровил, но было совсем не больно. Я хотел было сунуть его в рот, как обычно, но палец был совсем грязный.

– Пережми выше, – сказал Арсен, и я послушался. Через минуту кровь остановилась и стала густеть.

Мы видели, как окно на третьем этаже в комнате «оленей» закрыли. Потом лысый охранник вышел на улицу и огляделся. Он закурил, несколько раз сплюнул, сорвал с ближайшего дерева фрукт – то ли грушу, то ли яблоко – и стал попеременно жевать и курить.

– Пронесло, – сказал я.

Арсен, кажется, очень расстроился из-за разорванного рукава. Я бы тоже расстроился. За испорченную одежду меня ругали посильнее, чем за трояк или даже двойку в школе.

– Зашить можно, – попробовал я его успокоить. – Несильно же порвал.

– Попробую, – ответил Арсен.

Я проверил карманы. Не было ножа Струковых. Блин! Теперь уже расстроился я. Диман за потерянный перочинный швейцарский нож меня убьет.

– Пойду искать, – сказал я.

– Вместе пойдем, – ответил Арсен.

– Да не ты же потерял. Я быстро.

Я снова полез через забор. Лысый охранник уже ушел обратно в «дурдом». Я добежал до трубы, по которой мы спустились из палаты. Нож лежал там, прямо под окном. Я вздохнул с облегчением. Тут на втором этаже стали открывать окно, и я что есть силы дернул обратно. Кажется, не заметили.

За забором Арсен наворачивал зеленое яблоко. Еще одно он вручил мне.

– Тут тоже яблоня есть, – сказал он.

Да, почему-то одна яблоня росла за забором «дурдома». Видимо, сбежала. Я бы тоже сбежал.

Я взял яблоко и стал с удовольствием его жевать. Очень хотелось есть. Ни давнишние раки, ни яблоки с грушами меня не насытили. Арсен тоже выглядел очень голодным.

– Странно это, – сказал он. – Мы же им помочь хотели.

– Им не надо было. Их всех родаки в этот лагерь сдали, и они тут сидят как придурки и радуются. И родакам их в кайф, что их тупые карапузы под присмотром толстой тетки.

– Но если они не хотят сбегать, то зачем нас тогда ловить? Дверь держать? Мы ведь с хорошим пришли. Ошиблись только.

– Да их там эта тетка зашнырила. Ни за что в лагерь теперь не поеду. Мы-то думали, что нормальных пацанов в дурдом забирают, а вышло, что там нормальных и нету. Стукачи одни. Шпоки.

Мы по тропе пошли обратно к старице. Там было все так же тихо, и никто не купался. Я выбрал небольшой пятачок, похожий на пляж, разделся и с разбегу влетел в воду. Она была очень теплая. Гораздо теплее, чем в реке. Дно сразу ушло на глубину, и я поплыл на середину старицы. Середина была в метрах десяти от берега. Арсен полез в воду следом за мной.

Мы минут пять поныряли, но дна так и не достали. Старица была очень глубокая. Пока мы купались, нам на голову постоянно пытались сесть то стрекозы, то какие-то другие летуны. Их приходилось сдувать.

Мой пораненный палец опять закровоточил, и я вышел на берег. Заражения крови еще не хватало. Буду потом еще валяться по таким вот дурдомам. Я как мог стряхнул с себя воду и разлегся на берегу. Скоро пришел Арсен и сделал то же самое. Почему-то захотелось поспать, хотя днем мне никогда спать не хотелось.

– Ты в «Земли» играть умеешь? – спросил я Арсена.

– Нет.

– Научить?

– Да.

Я встал, достал нож и начертил на берегу круг. Круг получился большим. Потом я поделил его пополам.

– Это твоя земля, – я показал на одну половинку круга. – А это моя. Мы по очереди встаем на свою землю и кидаем нож в землю «врага». Если нож воткнулся, то прочерчиваем новую границу…

– Как?

– Ну, в какую сторону лезвие будет торчать, туда и прочерчиваем. Потом еще раз кидаем. Если нож не воткнулся, то переход хода – и твоя очередь, теперь тебе в мою землю кидать. И так играешь, пока кусочек земли «врага» не станет таким маленьким, что он на нем не сможет простоять