#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

Елена в бежевых слаксах и сумочкой Hermès в руке медленно шла по коридору. На улице лил дождь, а на ней красовались чёрные очки, которые придавали некую таинственность.

Вот умеет же, зараза!

Соня привстала и громко позвала подругу.

– Что ты орёшь на весь бар? Я тебя сразу увидела!

– Так получилось! Думала, не видишь меня. Ты бы ещё шляпу соломенную надела!

– Ааааа. Это ты про очки? – Ленка даже не улыбнулась, слегка приподняв их.

– Ты что, ревела всю ночь?

– Нет, на дискотеке скакала! Это тебя ничего не берёт! Анька всю ночь перед глазами стояла. Не знаю, тошно мне как-то. Устала я от всего.

– А у тебя-то что не так? Аня всегда говорила, к психологу тебе надо ходить. Здесь вся Америка на них сидит. Ты что по этому поводу думаешь?

– Сонь, не думаю я. Живу и всё.

– Только ты не отчебучь ничего. Мне Аньки хватило. Вот вроде люди с возрастом мудреть должны. А у вас всё наоборот. Когда уже племянника в Италию перетащишь?

– Мать оставить не может. Честно говоря, удивляюсь даже. Знаешь, я вот подумала, она ведь за этот свет держится из последних сил, потому что боится – пропадёт без неё. Я пару недель назад звонила. Трубку взял. Я сразу поняла, что пьяный или обдолбанный. Ну вот почему такая ерунда? Талант есть, и наши сейчас в фаворе. Немножко бы подраскрутили, и продаваться бы начал. Был бы ублюдок – не жалко. Не родился же он пьяницей и наркотом? Вот откуда это берётся?

– Художники, они все не в себе. Попробовал, видно, разок, и понесло в другие миры, где покой и счастье. Кому здесь удобно, в другое измерение не полезет.

Солнце медленно выползало из облаков. Небо почти очистилось и окрасилось в лазурный цвет, пронзительно осветив огромные окна бара.

– Как здесь всё быстро. Всегда удивляюсь. Иногда как у нас – зарядит на весь день, то вот так внезапно всё поменяется. Это, видно, оттого, что ты очки чёрные надела! – Соня засмеялась.

– Вставай, пошли пройдёмся! Сожрём по хот-догу?

– С горчицей и с кетчупом, как положено! Тогда и по коле возьмём.

Лена стала перечислять любимую запрещёнку. Соня зажмурила глаза от удовольствия, представив, как лопается шкурка на горячей сосиске.

Они бродили по Центральному парку, нарезая круги.

– Жалко, по две не взяли! Вкусно, да?

– Дааааа! – промямлила Ленка, дожёвывая последний кусок булки. – Я уже забыла вкус колы! Представляю, как ворчала бы Аня, типа мы совсем спятили. Пошли ещё каштанов жареных хапнем? Я мужика на углу видела – у него такие жирные!

Потом попёрлись в Goodman. Перемерили все шляпы на первом этаже. Особенно ржачно на Соньке сидела белая парусиновая, с огромным пером страуса. С чего вдруг Лена взяла, что именно страуса? Оторвались в отделе вечерних платьев. Покупать ничего не планировали, так, поприкалывались.

Лене ничего не надо, она жадюга, переплачивать в Америке за итальянские фирмы категорически не хотела. Соне вообще не вникнуть. Завтра на свежую голову, а то опять ненужностей нахватает.

Вроде и не поговорили ни о чем толком, а на душе легче. Соня поняла: они стали ближе. Что-то прочно соединило их после смерти Ани.

Прощались удивительно быстро, словно жили за углом и завтра непременно встретятся. У Лены через час машина в аэропорт, Соня к себе в отель неподалёку, куда она по приезду успела только забросить вещи.

Уставшая, она еле стояла на ногах, в душ не пошла, легла, любимой звёздочкой раскинув руки, и проспала до глубокой ночи, и потом до утра спать не смогла, было страшно, даже свет включила и шторы отдёрнула. Мысли дурные в голову лезли, всякие. Под утро удалось заснуть всего лишь на час, и опять провалилась в пустоту.

Жива была Аня – все было понятно и просто. А теперь? Что ей здесь делать? Вспомнила Вики. Она и не забывала про него, но сразу на кладбище решила выкинуть любую мысль о возможности встретиться.

Внезапно захотелось увидеть именно его, накатили воспоминания.

С ним будет спокойней, иначе лучше менять билет – и домой. Невыносимо одной! Столько народу через Анюту знала, а на поверку никого. Позвони она, предложи встретиться – не отказали бы. И что с ними делать? Аню обсуждать? Про детей тереть? Птичьи базары! Чужие и есть чужие. С Аней и молчать было по кайфу!

Вики сразу ответил на звонок. Она не стала бы долго ждать, не подошёл сразу – значит, не судьба!

– Давай увидимся? Казалось, у меня столько знакомых в Америке! А позвонить, кроме тебя, никому не хочется!

Виктор не стал вдаваться в подробности.

– Давай! Во сколько? Я хоть сейчас с работы свалю.

Соня слышала его волнение, слышала всем: ушами, сердцем, телом.

Интересно, он меня всё ещё любит или это что-то другое? Я просто с ума сходила, как торчала на нём. А почему сейчас так спокойна? Из-за Ани? Вряд ли… Наоборот должно быть…

Соня попросила Виктора приехать к ней в отель, подняться в номер. Сил собраться и выйти не было. Она пошла в ванную и попыталась как-то привести себя в порядок. В номере было тихо, и, казалось, Нью-Йорк затих вместе с ним. Неразобранный чемодан так и стоял в гардеробной. Она вытащила косметичку.

Не хочу! Не хочу краситься, не хочу одеваться!

Накинула халат на ещё влажное после душа тело и заказала кофе.

Вики приехал только через час.

Соня задремала, в дверь стучали. Она, сонная, босиком подошла к дверям.

– Вики?!

– Ты спишь на ходу! Тебя качает, ложись сейчас же.

Соня послушно легла в кровать, он присел рядом.

– Давай поспим… Просто поспим.

Соня смотрела на него уставшими глазами, потом уткнулась ему в колени и тихо начала плакать. Он не успокаивал, молчал, только гладил по растрёпанным мокрым волосам и бормотал её имя.

– Соня, Сонечка, Соня…

Он так и остался до утра, лежал рядом, одетый и, скорее всего, не спал, если только под утро.

У него одни неприятности от меня. Встретил на свою голову!

Она дотронулась до его руки. Вики с трудом открыл глаза и улыбнулся.

– Ты проснулась? Спала как убитая! Я тебя изучал.

– И что? – Соня стала натягивать одеяло на лицо. – Не смотри на меня. Я выгляжу кошмарно!

– Отлично ты выглядишь. Я же говорю, рассмотрел тебя! Я без фанатизма. У меня к тебе здоровые чувства. И я считаю тебя красивой! Мне нравится всё в твоей внешности, при том что я