Перед солнцем в пятницу - Альбина Гумерова

по земле русской. Шли вдоль ручья к часовенке, там я и окунулась в истоке, с головою, как на крещение. Исток Волги хладен, отовсюду окружен травой, дно илистое и вода красновато-ржавая. Какая разная Волга! Она людей и кормит, она же их забирает, порой сотнями, тысячами за раз… Вспомнился храм-музей катастроф на воде в селе Малореченском в Крыму. В музее данные о водных катастрофах с XV века и до наших дней. Мы со Светланой давным-давно ездили в Крым на поезде Москва – Феодосия в душном плацкарте. А сейчас и от Турции нос воротим, и авиакомпании придирчиво выбираем, и отель нам абы какой не подходит, а тогда, в Крыму, мы снимали комнатку у старушки, самую дешевую, вместо кроватей раскладушки стояли. Юные, мы наслаждались Черным морем, а сейчас если бы я предложила поехать в Крым, меня бы не поняли. Всегда так будет: будем и пить воду, и погибать в воде. И креститься в воде…

Дорожные выбоины и ямы укачали всех, кроме меня. Я давно не водила машину, но сразу вспомнила, как и что. Мягко ползла по плохой дороге на второй скорости и время от времени глядела в зеркало заднего вида на спящую Светлану. Она откинула голову назад, и голова чуть болталась из стороны в сторону, а лохматая голова Миши лежала у Светы на коленях. Алексей спал рядом, на переднем пассажирском. По его бедру ползла, путаясь в волосках, крупная божья коровка. Я заехала на заправку, достала из бардачка найденную вчера тысячу. Леша сменил меня за рулем, но мне и не спалось, и разговаривать не хотелось, хотя он особо и не пытался заговорить со мной. Света и Миша так и спали сзади.

Перед тем как вернуться в наш лагерь, мы решили заехать и просто из любопытства взглянуть на людей, которые испортили нам блаженство. Оказалось, что компания уехала и стоит, должно быть, сейчас в пробке где-то под Москвой. О том, что они тут были, говорил мусор, который после них остался. Мы надели перчатки и принялись собирать почти полные упаковки с чипсами, кожуру от колбасы, бутылки стеклянные, пачки из-под соков и уйму одноразовых стаканчиков и смятых сигаретных пачек. Пока мы очищали лес от мусора, сумели собрать белые грибы. И как можно было пройти мимо них, не срезать? Удивительно, что эти люди уехали без грибов, ведь вот они, не заметить их нельзя.

В детстве отец иногда брал меня с собой по грибы, он хорошо их знал, вся деревня приходила к нему со своими лукошками, чтобы он просмотрел каждый гриб. Мать никогда не доверяла грибам, как и отцу, потому что его уверения о том, что гриб съедобен, были ей недостаточны. Она, конечно, солила их и мариновала, но детям есть не разрешала и сама не ела. А отец, когда ее не было дома, позволял мне грибы отведать, и они были для меня запретным лакомством…

На небольшом пятачке мы сумели найти шесть белых грибов и черный пакет с картошкой, он был прислонен к сосне, стоял, будто уродливый карлик-лесовик. Люди, похоже, поленились чистить и готовить картошку, а уезжая, не забрали ее, приняв за мусор. И это присущее человеку качество: взять всегда больше, чем нужно… Вермишель нам уже надоела, поэтому картошку мы решили увезти с собой. Плотно завязали мешок с мусором и погрузили в багажник. Миша и Света поехали на машине, а мы с Лешей решили вплавь к нашему лагерю. На озере, уже довольно далеко от берега, застыл детский надувной розовый круг в виде большого пончика. Алексей не очень хорошо плавает, но решил, что до огромного пончика доплывет обязательно, а там и до нашего лагеря. Возможно, мы даже успеем до темноты…

Сложили одежду в машину, а сами поплыли. Сумерки довольно быстро превратились почти что в темень. Леша заволновался, что тьма скроет пончик, и мы не найдем его, а сил до берега у него не хватит. Ругал себя за то, что не догадался надеть налобный фонарь. Я переоценила свои возможности: то ли вода из-за подводных ключей холоднее стала, то ли студено мне из-за недосыпа и голода, но я замерзла и устала, так что мы с Лешей оба схватили пончик, до которого успели-таки добраться, пока тьма совсем не скрыла его. Ощущение, что все туристы выходного дня схлынули, – так пусто было вокруг и так тихо, только легкий плеск от нас, плывущих. Впереди замаячил свет – значит, наша машина на месте. Мы и правда отклонились от курса и теперь держались левее, к свету фар. Алексей плыл, дрожал и проклинал меня за дурацкую затею, а мне было радостно оттого, что мы впервые за долгое время преодолеваем что-то вместе.

Света и Миша ждали нас с полотенцами. Мы растерлись, оделись и уселись вчетвером нарезать грибы и чистить картошку, а на газовую горелку поставили кипятить воду. Получилось нечто среднее между густым супом и жидкой кашей. Мы не нашли соль, было пресно, а вкусно, грибы раскрылись удивительным образом… Мы не наелись, как вчера мясом, но легкий голод так располагает к размышлениям и добру. Интересно, добрались ли те люди до дома? Уложили ли спать детей?..

После ужина мы разошлись по палаткам, Алексей привычным движением пододвинул меня к себе, и я не призналась, что мне совсем не хочется… После он хотел посмотреть какой-то фильм на телефоне, но уснул. Некоторое время я глядела на него спящего. Что же я получила, стесняясь отчего дома? Вокруг такая тишина и темень, а мне не спится. Лежу и думаю о том, в какой момент я все упростила или усложнила? И почему уже довольно давно изо всех сил стараюсь уговорить себя, что со мной все в порядке, в наших отношениях с Лешей все в порядке, на работе – вообще все отлично! Именно такую жизнь я всегда хотела…

Тоненько пожужжал над ухом комар и сел на лоб. Защипало. Но я не прихлопнула его, дала возможность напиться. Нажравшись, комар грузно от меня оторвался и сыто, совсем не по-комариному пискнул, будто отрыгнул. И я поняла вдруг, что быдло на том берегу – семья, а мы нет. И у них есть дети, а у нас…

И никто, кроме меня, в этом не виноват.

2018

Мы, жильцы четвертого

Всего каких-то двадцать с небольшим лет назад улица Дубравная была краем географии, сюда даже автобус не доезжал. Один сплошной дикий лес