Тепло человеческое - Серж Жонкур

– И как ты собираешься их изолировать?

– Ты не переживай, мне тут коллеги роликов наприсылали, как маски делать, вот и займусь.

– Ладно, поглядим. Спокойной ночи.

На подъезде к городу навстречу стали попадаться машины, в основном грузовики: товары все еще перемещались с места на место, а вот люди – нет. Александр позвонил Агате, чтобы она объяснила ему подробнее, как проехать – в их кафе он не бывал ни разу. Подъехав, подивился тому, что оно довольно роскошное, хоть металлические жалюзи и закрыты, но все равно видно, что местечко дорогое. Он боялся, что придется ждать, но оказалось, что они почти готовы, а вот другой его страх оправдался: багажа оказалась целая куча. Он видел, что из дома в числе прочего выносили огромные мешки-холодильники с продуктами: два – с мидиями, еще один – с мясом в вакуумной упаковке, будто вместе с личными вещами решили забрать отсюда все свое заведение. Впрочем, в трехтоннике-скотовозке места было много. Грузились уже после начала комендантского часа, каждый, выходя на улицу, тщательно оглядывал ее в обе стороны. Кевин активнее всех бегал туда-сюда, на плече у него висела адидасовская сумка, которую он неизменно таскал с собой наверх, вместо того чтобы оставить в машине. Когда Агата поднялась в квартиру, чтобы там все проверить, Грег, воспользовавшись возможностью, исподтишка вытащил из-под стойки две больших коробки. Взгляды их пересеклись, и Александр прекрасно понял, что там лежит: бутылки и блоки сигарет.

– И что ты собираешься со всем этим делать, филиал откроешь?

– А ты слышал, что в Марселе нет никакого ковида?

– Не слышал. А почему?

– Там пьют и курят.

Грег выразительно подмигнул.

– Ты это где вычитал, в твиттере? – осадил его Александр.

– Ну, в твиттере есть всякие шишки – ученые, министры…

– И мужики, которые ездят в скотовозке.

Агата и Грег сели рядом с Александром, Матео и Кевин – сзади, в кузове, что им совсем не понравилось. Прежде чем двинуться, Александр прослушал сообщение, которое только что оставила Констанца: она совершенно спокойным голосом спрашивала, когда он сможет заехать в «Ревиву», по телефону ничего рассказывать не хочет, однако, зная ее, он понял, что она столкнулась с какой-то серьезной проблемой.

Александр чувствовал, что Грегу совсем не по душе тащиться – еще и против собственной воли – в этот Бертранж, словно какому-то беженцу. Грег в оправдание себе заговорил про Кевина: ехать в деревню он согласился только потому, что сыну там будет безопаснее. Агата была на взводе и не проронила ни слова – похоже, все хлопоты по подготовке к ретираде легли именно на нее. Впрочем, на шоссе она немного расслабилась, и висевший в машине аромат противозаконности вроде как улетучился.

– Ну, тут сейчас тихо. Есть одно узкое место – большой круговой перекресток, там бы не вляпаться, – заметил Александр, искоса взглянув на Грега.

На объездной у Вильфранша в свете фонарей показались синие автомобили. Грег и Агата, повинуясь идиотскому рефлексу, попытались нырнуть под торпеду.

– Вы что, совсем там больные, да? Если они заметят, нам крышка.

До сих пор Александр ехал совершенно спокойно, однако на перекрестке с круговым движением его стало трясти, как будто он вез контрабанду.

Сам он считал, что его зятю проверочка не повредит: вот поднимут его за уши, как кролика, приятно будет посмотреть, как этот великий бунтовщик отреагирует, если его схватят за все четыре лапы прямо в скотовозке – будет потом чем похвастаться в твиттере. Александр начал невозмутимо описывать круг, как по ниточке, жандармы проводили фургон усталым взглядом. И тут у Александра вырвалось:

– А, мать твою!

Грег еще ниже сполз на пол и прошептал:

– Что случилось, что-то не так?

– Да, я свой съезд пропустил, придется еще раз крутануться!

Грег явно замандражировал сильнее прежнего.

– Прикалываешься, да?

– Прикалываюсь.

Агата с Грегом так перетрусили, что больше вообще не поднимали головы. Александр их уверял, что все хорошо, дальше путь свободен, но он все равно поедет по плато, где им точно никто не встретится. Сестра опустила окно, чтобы подышать, и с первым же глотком подпала под знакомое обаяние здешнего вольного воздуха.

Приехали они в половине второго ночи. Александр выпустил из кузова Кевина и Матео – оба были совсем не в духе. Пока они выгружали вещи и перетаскивали продукты на кухню и в сарай, Кевин не расставался со своей черной сумкой.

Александр удивился, увидев, что на кухонном столе стоит его прибор, еще сильнее удивила записка от Каролины, лежавшая на тарелке: «Все в холодильнике, только разогрей. Приятного аппетита и спокойной ночи».

Но обстановка сразу же начала накаляться: парни пытались говорить шепотом, но настолько громко, что слышно их было лучше, чем если бы они орали. Александр попытался знаком попросить их помолчать, напомнить, что тетя спит, что ей завтра надо работать. Братья не желали спать в одной комнате, им она показалась слишком маленькой, а еще там стояла только одна кровать, к тому же отсыревшая. Дверь в бывшую родительскую комнату была приоткрыта, Александр сунул туда голову, чтобы попросить Агату с Грегом вмешаться, но они оказались заняты – вполголоса переругивались по поводу тех самых коробок, которые привез Грег.

Александр не стал настаивать. У него не осталось сил ни на какие увещевания. Он отправился в ванную, пока ее не заняли, непрестанно жалея о том, что порой сетовал на тишину в доме.

Пятница, 20 марта 2020 года

– Видел, что охотникам больше не разрешают выходить?

– Да разрешают им выходить, они, пожалуй, единственные, кому еще разрешают, – сухо ответил Александр отцу.

– А вот уже и не разрешают, правительство передумало, то-то шум теперь по деревням поднимется!

– Ладно, а тебе какая разница? Ты на охоту не ходишь, не понимаю, чего тебя это так сердит.

– Чего меня это сердит? Да с тех самых пор, как весна стала начинаться зимой, я все пытаюсь тебя убедить, что посадкам нашим скоро конец. Кабаны и грачи там, наверху – ежели стрелять их больше некому, они живо тут у нас все уничтожат.

Родители пошли в поле, мама продолжала сажать салат, отец в кои-то веки присел на корточки, срезал молодые черенки с засохших стволов артишоков, чтобы их потом посадить. Александр возвышался над ними, стоя в полный рост против света.

– Уж я тебя, папа, уверяю: если бы Макрон запретил выходить всем, кроме охотников, шум бы поднялся среди тех, кого заперли дома.

– А посадки кто защищать будет?

– Хороший вопрос, но если шляться где угодно позволят только охотникам, все