Тепло человеческое - Серж Жонкур

Каролине очень хотелось посмотреть поближе на щенков, поэтому она перегнулась через подоконник. Увидев новое лицо, малыши тут же притихли, отчасти от удивления, отчасти от испуга, а потом все разом сжались, легли животиками на пол, не сводя с Каролины взгляда.

– Чего это они?

– Сама видишь: хотят, чтобы ты их погладила. Ты им явно понравилась.

Пушистую шерстку так и хотелось приласкать, Каролина с удовольствием нагнулась бы еще ниже, чтобы их потрогать.

– Надо же, какие очаровашки.

– Еще бы… Мы с твоим отцом не хотели заводить никаких собак, а теперь боимся, что их у нас заберут!

– Фредо с вами не обедает?

– Мы его нынче утром не видели, трубку он не снимает, и такое с ним, кстати, впервые.

Каролину удивило, что родители не слишком обеспокоены. Не исключено, что Фредо подхватил вирус и прямо сейчас лежит больной. Мама велела Каролине стоять и не двигаться, ушла, принесла тарелку, накрытую фольгой.

– В общем, раз уж ты все равно понесешь гратен наверх, я вам обоим с братом положила. А вечером – вечером-то ты что делать собираешься? Он обычно с нами ужинает.

– Так, Александр пусть делает что хочет, а вот я точно выжду десять дней.

Сама себе удивляясь, Каролина все-таки решила пообедать с братом на старой кухне своего детства. Если не считать нескольких мелочей, здесь почти ничего не изменилось. Да, другой холодильник, тостер тоже, еще несколько вещичек, явно не очень старых. Она накрыла на стол, Александр поджарил позавчерашний хлеб. Каролина исподтишка за ним наблюдала, пыталась понять, постарел ли он. Если да, то несильно, силуэт не погрузнел, как, например, у Филиппа, да и у многих ее знакомых мужчин. Тело брата осталось мускулистым, подтянутым, это чувствовалось даже в том, как он режет хлеб: он закатал рукава до локтей, и крепкие волокна мышц так и змеились под кожей.

– У тебя как, все хорошо?

Он явно удивился ее вопросу.

– Нормально.

– У меня такое ощущение, что весь мир впал в депрессию, а у тебя вроде как все в порядке.

– Это что, упрек?

– Да нет, конечно.

Ей все никак не удавалось установить правильную дистанцию. Главное, что она твердила себе: она должна быть брату благодарна, ведь, в конце концов, он же принял ее в своем доме, без ворчания, без скандалов – она перед ним в долгу, но не знает, как выразить свою признательность. Она видела, что он выложил гратен на сковородку, надо бы сказать, что лучше поставить его в духовку, иначе изнутри не прогреется, но она не решалась.

Следя за его движениями, она задавалась вопросом, откуда у нее к нему столько претензий. Когда-то она упрекала его за то, что у него нет никаких устремлений, кроме как остаться жить здесь, прилепиться к местности. В отсутствии у подростка мечты о будущем она не видела ничего хорошего. При том что на деле-то она должна была на него молиться или уж хотя бы поблагодарить за то, что он не бросил эту землю на произвол судьбы – без него родители на ферме бы точно не справились, так что здесь не осталось бы уже совсем ничего, даже руин. Вот уже тридцать лет Каролина считала брата этаким пережитком прошлого, однако в конечном итоге именно он оказался несущей стеной, новым фундаментом всей семьи – до такой степени, что именно к нему ей пришлось обратиться в поисках убежища. Однако после всех этих лет непонимания, а потом еще и взаимных обид, общаться стало совершенно невозможно. У них не осталось ничего общего, им нечем было друг с другом поделиться – слишком давно они жили в двух разных мирах.

– Ты в курсе, что Фредо внизу нет?

– Он иногда уходит есть в кемпинг.

– Может быть, но он с утра вообще не появился.

– Точно? Обычно-то он звонит, даже если задерживается на десять минут, Фредо у нас пунктуальный.

– Похоже, что не всегда.

– А родители ему, что ли, не звонили?

– Много раз, он не отвечает.

Выходя из квартиры, Ванесса обнаружила прикрепленный кнопками к двери листок бумаги. В первый момент она возмутилась такой бесцеремонности, а потом все же решила прочитать, что там написано. Речь шла о петиции с призывом соблюдать осторожность, когда к чему-то прикасаешься. Ванесса держала ее кончиками дрожащих пальцев, с утра этот листочек наверняка уже много раз передали из рук в руки, с этажа на этаж – под ним стояли подписи почти всех жильцов дома. В петиции требовали, чтобы доктор Мансури запретил своим пациентам пользоваться лифтом, чтобы дверь в вестибюль постоянно стояла открытой – тогда будет проветриваться старинная лестница, где нет окна. Лист бумаги вдруг начал жечь руку, Каролина бросила его, дважды щедро брызнула на ладони спиртовым антисептиком. Петицию оставила на полу, не решившись ее подписать, а по лестнице шагала, задержав дыхание, с мыслью, что в каждой молекуле воздуха наверняка притаилось по вирусу.

Оказавшись снаружи, она почувствовала себя лучше, потому что нащупала в кармане официальное разрешение на выход из дома. Чернил для принтера не нашлось, поэтому она написала его от руки на простом листке бумаги. Перед булочной стояла очередь, все соблюдали дистанцию, в том числе и в торговом зале.

После похода по магазинам у нее осталось целых двадцать минут, чтобы погулять. Вот только где погуляешь в этом неузнаваемом Париже, похожем на декорации к научно-фантастическому фильму – фильму, в начале которого невидимый метеоритный дождь истребил все живое. Здание Лувра, брассерия «Рук», японский суповой ресторанчик – опустевшие витрины превратились в призраков, Город света – в череду вымерших зданий, между которыми курсировали машины экстренных служб, реанимобили, скорая помощь, пожарные – все они мчались без сирен, без всякой оглядки на светофоры.

Вернувшись домой, Ванесса бросила мешки с продуктами на кафельный пол кухни; силы кончились. Хотелось с кем-нибудь поговорить, повидаться, неважно с кем, но ради этого ведь нужно снова оказаться рядом с «Монопри» или на какой-нибудь скамейке, а пообщаться получится десять минут – потом закончится срок разрешения. Кстати, разрешение не распространялось на повод «повидаться с друзьями». Ванесса подумала про Тимоти и Джошуа, они казались ей вымышленными персонажами, как будто она сама их придумала… Все двигалось к какому-то непредставимому кризису, все инвесторы наверняка теперь ринутся в научно-исследовательские проекты и высокотехнологичную медицину, приложение «Ветискор» покажется им смехотворным, никому не нужным. Никто на белом свете уже не раздумывает, какой размер взять, 36-й или 38-й, все вообще забили на то, во что одеты.

Так и подмывало позвонить сестрам, родным. Начала она с Каролины, но