Небо, под которым тебя нет - Диана Лилит

Тогда я этого еще не знала.

Хидео

Мы дошли до моста. Высотки тонули в ярких красках градиентного заката. Где-то вдалеке слышался шум города, линий метро, трассы. Постепенно звуки становились все тише и тише.

Я вспоминаю тот день, когда мы наблюдали цветение сакуры. Мне хочется все повторить. Снова хочется хоть на секунду прикоснуться к тебе. И рассказать всю правду. Правду о том, что нет у меня аллергии на цветы и никогда не было.

Но еще больше мне хочется сказать о своих чувствах к тебе.

– За три месяца, что мы не виделись, я написал тебе около сотни записок.

Ты озадаченно посмотрела на меня.

– Это были маленькие послания на оригами, которые я сделал.

– Но я не видела их, – ответила ты, все еще не понимая, о чем я говорю.

Конечно, ты не видела их. Каждую ночь, сидя на балконе в полнейшем одиночестве, я сжигал по одному бумажному журавлику, внутри которого было написано: «Я люблю тебя».

Именно это наконец сказал я вслух, любуясь закатом, который отбрасывал нежные блики на твое красивое лицо.

Мирай

Ты будто умирающему в закате солнцу признался в любви – на него ведь смотрел, а не на меня. И все же мне отчего-то захотелось заплакать, только не слезами печали и разочарований. Но если бы я все-таки позволила себе тогда подобную слабость, это были бы слезы человека, который дождался, вновь встретил кого-то дорогого после долгой разлуки.

Ведь я не воспринимала тебя как чужого. С самой первой секунды нашей встречи я на подсознательном уровне знала, что это ты и что ты ко мне. Я ждала именно тебя.

Я слышала много признаний, смотрящих мне прямо в глаза, но не попавших метко в самое сердце. Красноречивые, эмоциональные, переполненные страстью или же улыбками, но все они прошли мимо. Промазали. Не долетели. Я не услышала их (или же просто не слушала).

– Звучит как конец всему, – недолго думая сказала я.

Ты продолжал смотреть на закат.

– Значит, зря я это сказал, – вдруг ответил ты.

Удары сердца замедляются, я отдаляюсь от нашего измерения. Ищу тормоз, чтобы не улетать, но не могу вслепую нащупать его.

– Но я тоже тебя люблю.

Вовремя затормозила. Я снова дома.

Хидео

Сквозь маску стало трудно дышать. Нехотя снял ее и стал вдыхать вечерний воздух, как в последний раз. Словно кто-то сильно меня душил, а потом резко ослабил хватку.

– Теперь мы будем падать в эту пропасть вместе, – сказал я.

Мне уже все равно. Зачем пытаться быть хорошим, если не дано? Я вовсе не собирался делать тебе больно, просто хотел отдать ту любовь, которую уже не в силах сдерживать.

Обернулся и заключил тебя в объятия.

Даже когда умру, буду призраком ходить за тобой.

Градиентное небо медленно становилось темно-синим.

Улица кукол

パペット通り

Мирай

С балкона наших апартаментов открывался красивый вид на Tokyo Station. Черные силуэты небоскребов тонули в багрянце заката, пока ветер медленно разгонял розовые облака. Еще неделя, и погода изменится.

Был обычный спокойный вечер. Один из тех вечеров, который ты бы и не запомнил, если бы потом в твоей жизни не произошло что-то странное. Что-то, из-за чего у тебя закончатся слова, хотя захочешь кричать о случившемся на весь мир.

Мне всегда хотелось вернуться на наш балкон в час, когда солнце уже зашло за горизонт, но до сих пор освещает часть неба. Когда кровь заката стекает по балконам и крышам домов. Уже не день, но еще не ночь – kataware-doki.

– Я наконец нашел работу, – сказал мой друг после затянувшегося молчания.

Небо наполняется чернеющей синевой. Видны первые звезды. Вдыхаю остатки вишневого табака.

– Что за работа?

– Ничего серьезного, так, подработка на первое время. Что-то вроде доставщика, знаешь… – Его взгляд был направлен в сторону императорского дворца, который едва был виден с нашего балкона.

– Все лучше, чем ничего, – пожав плечами, ответила я.

– Да, ты права. Все лучше, чем ничего, – он эхом повторил мои слова, но голос его звучал несколько иначе.

Он стал пропадать на работе сутками. Объяснял все тем, что заказов очень много, едва успевает сделать все, поэтому берет ночные смены. Поэтому почти все время я проводила с тобой.

Хидео

В глубине души я испытывал неприязнь к твоему другу. Что-то мрачное зарождалось во мне при мысли о том, как он счастлив. В чем заключается его счастье? У него впереди целая жизнь, чтобы прожить ее так, как ему захочется. А еще он с тобой провел больше времени, чем я. Он знал тебя с малых лет и будет рядом до старости. У меня же только твоя юность – очень маленький отрезок времени. А ведь мне ты нужнее.

Можешь называть это синдромом жертвы, но в глубине души я и правда жалел себя. Я хотел, чтобы ты всегда была рядом. Но ты не вещь, которая принадлежит мне. Твоя любовь – это летний ветер. Ты проявляешь ее, но мне хочется большего. Я не могу обладать тобой, хотя это мое единственное желание.

Я помню тот вечер, когда ты позвонила мне посреди недели. Твой голос звучал взволнованно. Ты попросила меня встретить тебя на улице кукол, так как тебе показалось, что за тобой кто-то увязался. Конечно, я сразу бросился туда.

Мирай

Я снова рисовала в одиночестве в парке. День был плодотворный, наполненный вдохновением и старанием, – я закончила пять глав. К вечеру захотелось увидеть тебя, поэтому соврала о том, что за мной кто-то увязался. Просто так захотелось, понимаешь? Интересно было узнать, насколько я не безразлична тебе.

И ты пришел. Пришел так быстро, что на мгновение я подумала, уж не следил ли ты за мной и знал, где я. Мою ложь выдавала улыбка.

Такая дура.

Меня никто и никогда не любил по-настоящему. А ты любил до самого конца…

Каллиграфия чувств

感情書道

Мирай

Мы продолжали идти от улицы кукол в сторону твоих апартаментов. Изредка проезжал полицейский патруль. Неоновые вывески бледно мигали, сопровождая все это электрическим треском. Ты иногда щурил глаза или закрывал их ладонью, они были слишком чувствительны – я видела, как слезы стекают по твоим бледным скулам. Резкий свет доставлял тебе боль, мне же, наоборот, нравился сверкающий неон Токио.